Спасибо хоть и не шарахнула той!

Шарахнула Ольга другой дверью – входной, после того как крикнула из коридора: «Я к бабе с дедом». Я аж испугалась от неожиданности. Никогда раньше дочка так себя не вела, и я не очень понимала, что ее сейчас злит. Об отце мы с ней разговаривали много и честно. Я никогда не скрывала от нее причину нашего расставания, не запрещала им видеться и не пыталась опорочить отца в ее глазах. Так почему же сейчас она даже не пытается меня понять? Обидно стало до слез, но те я прогнала. Еще не хватало выйти к Никите заплаканной.

Что касается моих родителей, то тут я точно была виновата сама. В последние пять лет Олька больше проводила времени у них, чем дома, со мной. Сначала мама с папой так спасали меня от хандры. А потом это уже вошло у всех в привычку. Родители души не чаяли в единственной внучке, баловали ее по-всякому. Она тоже очень сильно их любила. И при каждом удобном случае сбегала к ним. Благо, жили те совсем рядом – через двор.

Вот и сейчас, выждав десять минут, я набрала мамин номер. Все-таки, зима, уже темно на улице, а дочь у меня еще не совсем взрослая, как бы ни вела себя.

– Привет, мам, Олька дошла?

– Да вот. Только дед впустил ее, – отозвалась мама. – Вы поссорились? – тихонько поинтересовалась.

– Не то чтобы… Повздорили немного. Я тебе потом все расскажу, хорошо? Пусть остается у вас на ночь. Только с утра погони ее домой, за сумкой…

А дальше мне предстояло как-то отвлечься от ссоры с дочерью и приготовиться к свиданию. Хотелось выглядеть не просто хорошо, а замечательно. И несмотря ни на что, встречи с Никитой я ждала с замиранием сердца. А еще мечтала, чтобы он сразу же поцеловал меня.

Я вышла из подъезда на мгновение раньше, чем он подъехал. Снова шел снег, и скоро его насыплет столько, что земля станет белой надолго. Кажется, ложится зима.

Я любила снег в конце ноября и в декабре, когда он все вокруг делал девственно чистым и белым, когда морозы становились мягкими и ласковыми… И наступал новый год, что приносил с собой самый радостный праздник.

Никита не стал выходить из машины, а просто распахнул для меня дверцу. И в следующую минуту я оказалась в тепле салона и горячих объятьях. А губы мои захватили в плен губы Никиты. И все было именно так, как в моих мечтах. Волшебно и чудесно, волнительно и возбуждающе.

– Я соскучился, – сказал Никита так, словно и самого его это немного удивляло.

Я тоже соскучилась, но не призналась в этом. Моим ответом ему послужила загадочная улыбка, под которую он медленно и покатился со двора.

– А куда мы едем? – поинтересовалась я.

– Пока секрет. Скоро узнаешь.

Выглядел он загадочно. А мне было все равно, куда мы едем. Даже если просто кататься по городу, то буду рада. Рядом с ним мне не было скучно, даже когда мы просто молчали, как вот сейчас.

Минут через десять я раскусила его хитрость, когда мы подъехали к спортивному комплексу.

– Только не говори, что мы идем кататься на коньках? – заранее испугалась я.

– Именно на каток и идем. А в чем проблема? Не умеешь? – лукаво посмотрел он на меня.

– Умела когда-то, но уже не помню, когда последний раз стояла на коньках.

Точно в школе. Где-то даже валялись коньки, кажется, у родителей в подвале. Старенькие, но любимые. Сколько я на них гоняла раньше – рассекала по льду. Правда, на крытые катки мы с подружками ходили редко, в основном на стадионе катались. А сейчас… Девчонки с работы иногда ходили на каток и меня с собой звали, но я всегда отказывалась, ссылалась на какие-то неотложные дела.

– Наверное, я разучилась, – проговорила с сомнением.

– Быстро вспомнишь, что к чему, а я тебе помогу, – улыбнулся Никита.

– А ты часто катаешься?

– Не очень. Тоже давно не был. Чаще играю в хоккей…

Коньки у Никиты были свои, а мне мы взяли на прокат. Вполне себе приличные. А я-то всегда думала, что на прокат выдают всякое старье.

Порадовалась, что оделась соответствующе – в джинсы и водолазку. Полушубок, конечно, пришлось снять, и сначала я слегка замерзла. Но быстро согрелась, когда Никита взял меня за руку и предложил для разогрева погонять по кругу.

Мы с ним развили такую скорость, неслись по кругу, сломя голову просто. В ушах свистел ветер, а сердце заходилось временами то ли в экстазе, то ли в ужасе. Но рядом со мной был умелый конькобежец. Он крепко держал меня за руку и лихо объезжал преграды в виде вырастающих на пути парочек или одиночных катальщиков. С ним я постепенно перестала бояться и отдалась во власть хорошо забытых, а потому почти новых сейчас для меня впечатлений.

Это было очень здорово! Я даже вспомнила некоторые движения на коньках. Показала Никите, как умею делать змейку и елочку, и даже выполнила небольшой подскок, когда осмелела окончательно. Всем этим он так открыто восхищался, что душа моя плавилась от удовольствия и гордости собой. Не такая уж я и неумеха, как выяснилось. Видно, нельзя разучиться кататься на коньках, научившись это делать когда-то.

Я и не заметила, как пролетели полтора часа. И мы не собирались уходить, но у Никиты зазвонил телефон. Он ответил, а я внимательно следила за его лицом. Кто-то что-то ему говорил, но эмоции на его лице не читались. А потом он отнял трубку от уха и повернулся ко мне:

– У нас проблемы.

О проблемах так не сообщают. Если у человека проблемы, то вряд ли он станет улыбаться. А Никита даже не улыбался, а лыбился во весь рот. И смотрел на меня так, будто проверял на вшивость.

– В ванной сорвало кран. Темка звонил. Прибежал сосед снизу, когда его уже начало топить, и перекрыл подачу воды. Сын злой, потому что пришлось вычерпывать воду. А еще он не успел смыть мыло, потому что был в душе, когда сорвало кран. Ну что – едем чинить кран?

– Я?!

Все это Никита говорил, словно рассказывая эпизод из фильма-комедии. Я же себе все отчетливо представляла и понимала, почему его сын злится. Мало того, что, поди, от соседа влетело, так еще и воды нет, чтобы помыться как следует. Но я не могу ехать к нему домой.

– Вряд ли это удобно. Я лучше домой…

– Ничего подобного! Так рано я с тобой прощаться не собираюсь, время еще детское. Да и с сыном познакомишься…

В общем, меня никто не слушал, а чуть ли не силком потащили в машину. И до самого его дома я сидела ни жива ни мертва, отчего-то сильно волнуясь перед встречей с его сыном-подростком.

Как вскоре выяснилось, жил Никита в комплексе новостроек, вход на территорию которого был огорожен высоким забором и находился под охраной. Одному такому охраннику Никита и кивнул, как хорошему знакомому, когда тот открыл ворота, в которые мы и въехали.

Загонять машину на подземную парковку, которую я тоже умудрилась рассмотреть издалека, Никита не стал, машину оставил возле подъезда. И даже галантно помог мне выбраться из нее.