— Это точно. Куш мы сорвали знатный.

Это был сарказм, Милан. Перед тобой не кто иной, как сам владелец ювелирной сети, Демид Никистос. Хорошо, что вы догадались натянуть тряпки на рожи. Говорят, этот субчик вхож во дворец к правителю, а с тех, кто ему должен, любит брать проценты пальцами.

— Зачем они ему?

Кто знает… Может, коллекционирует?

— Он Приближенный?

Нет, иначе вы бы вряд ли пережили эту ночь. Просто могущественный говнюк с мешком денег.

Ну что за жизнь! Не успел появиться в другом мире, как уже обзавелся целым ворохом врагов среди сильных мира сего. А поскольку в стычке засветился мой однорогий друг — нечего и думать, что во дворце не поймут, кто поучаствовал в нападении. Тьма!

Неожиданно Димитр внутри меня усмехнулся и зашептал, как будто кто-то, кроме меня, мог его услышать. Сначала я решил, что рифмоплет бредит, но, взвесив «за» и «против», махнул рукой. Хуже все равно уже вряд ли будет.

Я отдал деньги подошедшему Паладу:

— С оставшимся сам решай, что делать. Но если хочешь совет — пусть катится на все четыре стороны. Сегодня и так пролилось достаточно крови.

Лысый согласно кивнул, велел выжившему охраннику проваливать, а остальным — собирать трофеи.

— И пошевеливайтесь! Пора сваливать!

И, чуть помедлив, добавил для меня:

— Спасибо. Без вас мы бы не ушли отсюда без потерь.

— Сочтемся. Кстати, вы идите, а у меня есть еще одно небольшое дело.

Переведя взгляд на крышу, я громко сказал:

— Спасибо, козлик!

— За козла отвееетишь!

* * *

Молочник Васил всегда вставал за пару часов до рассвета, так же как и его отец и дед. Рабочему человеку приходится выбирать: или долго спать, или вкусно есть. Вот и в этот раз он прикатил свой товар на рынок, когда солнце едва-едва встало над горизонтом, разогнав остатки ночи. Остановившись на привычном месте, Васил поздоровался с с такими же ранними, как и он, булочником и мясником и принялся выгружать бидоны. Однако тут же нахмурился, прислушиваясь. Показалось? Словно в ответ на его мысли, где-то неподалеку вновь раздалось приглушенное, но вместе с тем яростное мычание. Молочник взглянул на соседей, увидел их озадаченные лица и понял, что ему не почудилось.

Мычание повторилось. Нахмурившись, Васил пошел на звук, завернул за прилавок, у которого обычно торговали бронники и пораженно застыл.

Оперевшись спиной на невысокий столбик, на земле сидел связанный человек с кляпом во рту. Он отчаянно дергался, отчего табличка у него на груди колыхалась из стороны в сторону, но Васил все же смог прочитать по слогам:

ДЕМИД НИКИСТОС. ГРАБИТЕЛЬ И УГНЕТАТЕЛЬ СЛАВНОГО НАРОДА КРИТА.

Глава 7. Погружение в историю

— Может, все-таки объяснишь, зачем ты это сделал?

Я оторвался от трофейного перстня, с которым возился уже час, и поднял взгляд. Передо мной стоял Палад.

— Поясни. Сделал что?

Вариантов ответа было несколько, в зависимости от того, какой именно вопрос его мучает.

— Взял с собой козла. Зачем он нам… тебе?

Я уже успел убедиться, что эллины не очень хорошо относятся к сатирам. И надо сказать, что подобное отношение имело под собой почву. Как оказалось, козлорогие отличались скверным характером, острым языком, жрали в два горла, пили в три и не упускали момента похабно пошутить. Мой новый знакомый, которого звали Менис, полностью оправдывал славу своего племени. От Лии он отстал лишь тогда, когда я пригрозил макнуть его в отхожую яму.

— Парень спас мне жизнь. Если бы не метко брошенный им камень, то это колечко не сменило бы владельца.

— Ну, насколько я понял, днем ранее ты тоже вытащил его из задницы, в которой козлорогие частенько оказываются. Так что вы вроде как в расчете.

Крыть было нечем. Я задумался, а потом честно выдал:

— Ты прав. А зачем я его взял? Сам не знаю. Считай это интуицией. Я чувствую, что он может оказаться полезен. Как минимум, камушки он мечет мастерски.

— Надеюсь, у него есть и другие таланты. Пока что он лишь хлещет винище, жрет за троих и отпускает соленые шуточки. Не считая того, что все убежище провоняло козлятиной.

Я пожал плечами, показывая, что тоже на это надеюсь, однако Палад не ушел. Пододвинув к себе стул, он сел напротив.

— Что тебя тревожит?

Он помедлил с ответом. Затем посмотрел в сторону:

— Я знаю, что это тебя ищут наверху. Приближенные. Даже назначили вознаграждение. Честно сказать, поначалу я подумывал избавиться от тебя, сдав на руки ищейкам, сграбастать денежки и забыть о вашем появлении.

— Что же тебя остановило?

— Ты ведь и сам догадываешься. Я тоже не сказать, что в ладах с законом.

Неожиданно он собрался с духом и начал рассказывать:

— Я был в армии Кидония. Вообще, наш город ни с кем особо не воюет уже двадцать пять лет, после того, как Пиролаты уничтожили клан Якостроф. Хвала Олимпу, я был еще слишком молод, чтобы участвовать в этом. Когда мне исполнилось восемнадцать, я записался в армию, потому что всю жизнь мастерить посуду из глины, как мой отец, не хотелось. А хотелось денег и приключений. В учебке меня выделяли, так что после распределения я попал в полк, подчиняющийся непосредственно Правителю. Очень скоро я понял, что служба в армии несколько отличается от той картинки, что рисовалась в моей безмозглой башке. Подавление восстания в голодающей провинции — самое безвинное, что нам приходилось делать.

Он замолчал, витая мыслями далеко отсюда.

— В армии умеют выбивать дурные мысли из головы. Поэтому я пятнадцать лет занимался тем, о чем сейчас не очень хочется вспоминать. Пока однажды нас не отправили в небольшую деревушку. Местные крестьяне не смогли заплатить налог. Как только наш взвод оказался на месте, я сразу понял, что крестьяне не соврали. Грязная разбитая улица, покосившиеся хибары с бычьими пузырями на окнах. Впрочем, видеть подобное мне было не впервой. Разбившись на пары, мы стали вламываться в дома и забирать то, что посчитаем ценным. Мне в пару достался сержант. Мы уже почти закончили, остался последний дом, внутри которого оказалась девчушка лет четырнадцати и старик. Судя по всему, ее дед. Сержант и слушать не стал его увещеваний о том, что у них ничего нет. Лишь улыбнулся и сказал, что внучка вполне может расплатиться за них обоих. Бросил ее на лавку и порвал платье. А когда старик бросился на защиту — ударил тесаком, раскроив старому голову.

Палад протянул руку к столу, взял кружку с