Прозвонил колокол. Немедленно голоса смолкли, сигареты погасли. Образовался круг.

В центре стоял верховный жрец, облаченный в плащ и козлиную маску. Несмотря на то, что они его знали, он никогда не открывал лица во время церемонии. Ни у кого не хватало смелости потребовать этого.

Он привел к ним трех блудниц, зная, что им необходимо дать выход своему желанию, чтобы они оставались преданными и молчали. Но утоление этой жажды подождет.

Наступил час обращения и вступления в веру. Сегодня ночью двое участников, доказавших, что они достойны, получат метку Сатаны. Она откроет им новый путь и свяжет навеки.

Он начал, высоко подняв руки для первого обращения.

Ветер разнес его призыв, и сила наполнила его, словно глоток горячего воздуха. Колокол, огонь, пение. Тело обнаженного алтаря было спелым и разгоряченным.

– Наш Повелитель, наш единственный Учитель. Он есть все. Мы приводим ему наших братьев, чтобы они могли объединиться. Мы вобрали в себя Его имя и так живем, как звери, обретая друг друга во плоти. Смотрите боги земные.

– Абаддон, разрушитель.

– Фенриц, сын Локи.

– Иероним, князь смерти.

Пламя поднималось все выше. Колокольный звон отзывался эхом.

Под маской блестели глаза жреца, покрашенные красным светом огня. – Я Глашатай Закона. Выступите вперед те, кто будет учить Закон.

Двое выступили вперед в отсвете разрезавшей небо молнии.

– Мы не показываем наши клыки остальным. Это Закон.

Сборище повторило слова и прозвучал колокол.

– Мы не рушим то, что наше. Это закон. В ответ раздалось пение.

– Мы убиваем с уменьем и с целью, не от гнева. Это Закон.

– Мы поклоняемся Ему.

– Имя ему Сатана.

– Он бездна Ада.

– Аве, Сатана.

– Что Его, то наше.

– Хвала Ему.

– Он то, что мы есть.

– Аве Сатана.

– Мы познаем, и то, что мы познаем,—наше. Назад пути нет, кроме смерти.

– Здравствуя во веки веков.

Были выкликнуты все князья ада. И вздымался дым.

Фимиам делал воздух липким и призрачным. Испорченная святая вода была разбрызгана по кругу из фаллической формы шейкера, для очищения. Гул голосов перерос в единую песнь экстаза.

И вновь их предводитель воздел руки, и под плащом его сердце возликовало от немощи воображения его последователей.—Сбросьте плащи и опуститесь передо мною на колени, я ваш жрец и лишь через меня вы прикоснетесь к Нему.

Посвящаемые отбросили плащи и преклонили колена, горя желанием, с пылающими глазами. Этой ночи они ждали год, чтобы принадлежать, принимать и насыщаться. Алтарь ласкал свою грудь и облизывал пересохшие красные губы.

Жрец, взяв свечу между ног алтаря, обошел вокруг двух посвящаемых, пронося пламя у них перед глазами, перед их мужским началом и подошвами ног.

– Это огонь Сатаны. Вы вступили в Ад. Ворота распахнулись широко для вас, и Его творения ликуют. Адское пламя освободит вас. Мы бьем в колокол во имя Его. И вновь прозвонил колокол, его звук таял в эхе, покуда совсем не затих. Все ночные твари спрятались и затихли.

– Теперь вы выбрали дорогу и обязаны следовать огню или исчезнуть. Кровь оступившихся ярка, она укажет вам ступени к власти.

Обернувшись, жрец взял серебряную чашу и набрал полную ладонь земли, принесенной из могилы, где столетие покоился младенец. Он прижал землю к подошвам ног посвящаемых, посыпал их головы, аккуратно положил на язык.

– Наслаждайтесь этим и не теряйте. Этой ночью вы вступили в союз со всеми, кто до этого вошел в Его свет. Ищите и радуйтесь, соблюдая Закон.

Он поднял полную флягу святой воды с мочой. – Выпейте отсюда и утолите жажду. Пейте жизнь большими глотками, так, чтобы Он засиял внутри вас.

Оба по очереди выпили из фляги.

– Теперь, братья, встаньте, чтобы получить его метку. Мужчины встали, а остальные подошли ближе, чтобы держать как надо руки и ноги посвящаемых. Церемониальный нож блеснул в свете полной луны. – Во имя Сатаны я мечу тебя. Мужчина вскрикнул, когда нож осторожно порезал его левое яйцо. Кровь струилась, пока он стонал.

Сборище распевало. – Аве, Сатана,

Второй был также помечен. Обоим дали вино, смешанное с наркотиками.

Их кровь стекала по ножу, когда жрец высоко поднял лезвие, раскачиваясь и посылая благодарности Князю Тьмы. С приближением раскатов грома его голос перешел на крик.

– Поднимите правую руку и покажите Знак, и примите клятву.

Трясущиеся, с блестящими от слез лицами, оба подчинились.

– Вы принимаете Его радости и Его боль. Его меткой вы возвращаетесь от смерти к жизни. Вы объявили себя слугами Люцифера Светоносца. Вы совершили это по собственному желанию и по собственной воле.

– По нашему желанию, – повторили оба низкими, дрожащими голосами. – По нашей воле.

Взяв нож, жрец обозначил в воздухе перевернутую пентограмму над сердцами новых участников.

– Да здравствует Сатана.

Появилась жертва. Молочный черный козленок. Жрец взглянул на алтарь, ноги широко раздвинуты, мерцает белая грудь. В каждой руке она держала по черной свече, и еще одна была установлена у нее между ног.

Так как ей хорошо заплатили и накачали наркотиками, она ему улыбалась.

Он думал о ней, перерезая козленку горло.

Кровь была смешана с вином и выпита. Когда он отбросил в сторону плащ, на его потной груди замерцал серебряный медальон. Он сам забрался на алтарь, обхватив липкими руками грудь и торс, воображая, будто его пальцы превратились в когти.

Клер проснулась в холодном поту, тяжело дыша, вся в слезах. Потянувшись к лампе, она обнаружила пустоту. На мгновение ею овладел панический ужас, пока она не вспомнила, где находится. Успокоившись, она выбралась из спального мешка. Дойдя до стены на ощупь, включила верхний свет и остановилась, вся дрожа.

Она должна была ждать возвращения сна. Так или иначе, в первый раз она увидела его именно в этой комнате. Но на этот раз было хуже. Хуже, потому что теперь в сон вплелись воспоминания о ночи, когда она нашла отца, пронзенного насквозь во внутреннем дворике.

Запястьями рук она надавила на глаза и прислонилась к стене, до тех пор, пока оба видения не исчезли. Вдалеке она услышала крик петуха, возвещавшего о наступлении нового дня. Подобно снам, страхи исчезают с появлением солнечного света. Остыв, она скинула баскетбольную майку, в которой спала и отправилась в душ.

В течение следующего часа она работала с давно не испытанной страстью. При помощи стали, меди и огня она начала создавать образы своих кошмаров в тройном измерении. Она творила и освобождалась от бремени ночи.