— Это слова, которые я не знаю, — объяснила Вайолет. — Так читать очень трудно, но я могу догадаться, что имеет в виду доктор Оруэлл. Я думаю, она имеет в виду, что если вы кого-то загипнотизировали, то, чтобы он слушался, вам достаточно произнести всего одно слово. Помнишь, что Клаус рассказывал нам про «Энциклопедию гипноза»? Египетский фараон, который кричал петухом, купец, который играл на скрипке, и тот писатель, а гипнотизеру всего только и надо было произнести одно слово. Но это были разные слова. Интересно, какое слово применимо к Клаусу.

— Хиис, — сказала Солнышко, что, пожалуй, означало нечто вроде: «Отстань от меня. Я всего-навсего младенец».

Вайолет ласково улыбнулась сестре и попробовала вообразить, что сказал бы Клаус, будь он сейчас, разгипнотизированный, вместе с ними в библиотеке. «Соберу побольше информации», — решила она.

— Бревол, — сказала Солнышко, что означало: «А я еще посплю». Обе сестры сдержали слово, и в библиотеке снова стало тихо. Вайолет пробиралась через книгу, и ее усталость и тревога росли с каждой минутой. До начала рабочего дня оставалось всего несколько часов, и она боялась, что ее усилия окажутся такими же неэффективными — здесь слово «неэффективные» означает «неспособными разгипнотизировать Клауса», — как если бы у нее была низкая самооценка. И вот когда Вайолет уже почти засыпала рядом с Солнышком, ее глаза остановились на месте, которое показалось ей таким полезным, что она тут же прочла его вслух, чем разбудила Солнышко.

— «Для того, чтобы жжжж действие гипноза на жжжж, — читала Вайолет, — применяется тот же жжжж метод: громко произнесенное жжжж слово мгновенно жжжж жжжжото или жжжжую». Я думаю, доктор Оруэлл говорит о том, как людей разгипнотизируют, и для этого надо громко произнести другое слово. Если мы догадаемся, что это за слово, то разгипнотизируем Клауса и не попадем в лапы Ширли.

— Скел, — сказала Солнышко, протирая глаза. Пожалуй, она имела в виду нечто вроде: «Хотела бы я знать, что это за слово».

— Я не знаю, — сказала Вайолет, — но нам лучше его вычислить, пока не поздно.

— Жжжж, — сказала Солнышко, издавая жужжащий звук скорее потому, что думала, а не потому, что читала слово, которое не знает.

— Жжжж, — сказала Вайолет, что означало: «Я тоже думаю».

Но тут раздалось жжжж, которое заставило Бодлеров-сестер в испуге переглянуться. Это не было жжжж мозга, который не знает значения какого-то слова, не было жжжж человека, который думает. Это жжжж было гораздо протяжнее и громче, это было жжжж, которое заставило сестер перестать думать и, схватив дрожащими руками книгу доктора Оруэлл, поспешить из библиотеки. Это было жжжж циркулярной пилы на лесопилке «Счастливые Запахи». В этот ранний, ранний утренний час кто-то включил самый смертоносный станок лесопилки. Вайолет и Солнышко торопливо пересекли двор, едва освещенный первыми солнечными лучами. Торопливо открыли двери лесопилки и заглянули внутрь. Недалеко от входа спиной к девочкам стоял Мастер Флакутоно. Он на что-то указывал пальцем, отдавая приказ. Ржавая циркулярная пила была запущена и вращалась с ужасающим жужжанием, а на полу лежало бревно, которое оставалось только поднять и подвести к пиле. Казалось, что бревно покрывают слои и слои веревки — веревки, которая находилась в веревочном станке до того, как Клаус его сломал.

Сестры сделали несколько шагов вперед, пригляделись внимательней и увидели, что веревка вокруг чего-то обмотана, что к бревну привязан большой тюк. Они пригляделись еще внимательнее и увидели, что этот тюк — Чарльз. Он был привязан к бревну таким количеством веревки, что походил на большой кокон, если не считать того, что кокон никогда не выглядит таким испуганным. Слои веревки закрывали его рот, отчего он не мог произнести ни звука, но не закрывали глаз, и он в ужасе не сводил их с пилы, которая с каждой секундой приближалась.

— Да, да, негодник ты этакий, — приговаривал Мастер Флакутоно. — До сих пор тебе удавалось ускользать из когтей моего босса, теперь кончено. Еще один несчастный случай, и ты наш, а это будет самый страшный несчастный случай, какой видывали на лесопилке. Только представь себе неудовольствие Сэра, когда он узнает, что ты искромсал его компаньона на человеческие доски. Что ж, счастливчик, приступай к работе, толкай бревно к пиле.

Вайолет и Солнышко сделали еще несколько шагов вперед и, подойдя к Мастеру Флакутоно так близко, что могли дотянуться до него рукой — чего у них, конечно, и в мыслях не было, — увидели брата. Клаус босиком стоял у пульта управления станка и пристально смотрел на мастера широко раскрытыми, пустыми глазами.

— Слушаюсь, сэр, — сказал он, и глаза Чарльза расширились от ужаса.

— Клаус! — воскликнула Вайолет. — Клаус, не делай этого!

Мастер Флакутоно развернулся, как ошпаренный, его глаза-бусинки злобно сверкнули поверх хирургической маски.

— Вот те на, остальные лилипуты, — сказал он. — Как раз вовремя, чтобы посмотреть на несчастный случай.

— Это не несчастный случай, — сказала Вайолет. — Вы специально это делаете!

— Не будем мелочиться, — сказал мастер, употребляя выражение, которое здесь означает «спорить по пустякам».

— Вы сами все это подстраиваете! — закричала Вайолет. — Вы заодно с доктором Оруэлл и Ширли!

— Ну и что из того? — спросил Мастер Флакутоно.

— Дельюни! — закричала Солнышко, что означало нечто вроде: «Вы не просто плохой мастер, вы еще и отвратительный тип!»

— Не знаю, что ты имеешь в виду, малолетняя лилипутка, — сказал Мастер Флакутоно, — да и знать не хочу. Клаус, счастливчик, продолжай, пожалуйста.

— Нет, Клаус! — воскликнула Вайолет. — Нет!

— Кьюту! — выкрикнула Солнышко.

— От ваших слов мало проку, — сказал Мастер Флакутоно. — Видите?

И Солнышко действительно увидела, как ее босой брат направился к бревну, словно сестры к нему не взывали. Но Вайолет на брата не смотрела. Она смотрела на Мастера Флакутоно и думала обо всем, что он сказал. Жуткий мастер был, конечно, прав. От слов двух незагипнотизированных Бодлеров проку было мало. Но знала она и то, что некоторые слова могут помочь. Книга, которую она держала в руках, между жжжжаниями рассказала ей, что есть такое слово, которым Клаусу подают команды, и такое слово, которое его разгипнотизирует. Старшая Бодлер поняла, что Мастер Флакутоно наверняка подал команду, и старалась вспомнить все, что он говорил. Он обозвал Клауса «негодником», но едва ли «негодник» то самое слово. Он сказал «бревно» и сказал «толкай», но и это скорее всего не то. И она с отчаянием поняла, что командой может быть любое слово, какое угодно.

— Хорошо, — сказал Мастер Флакутоно, когда Клаус подошел к бревну. — А теперь, именем лесопилки «Счастливые Запахи», толкай бревно на полотно пилы.

Вайолет закрыла глаза и постаралась собраться с мыслями — здесь это выражение означает «вспомнить, каким именно словом могла быть подана команда». Мастер Флакутоно непременно произнес его, когда Клаус устроил первую аварию, в результате которой Филу сломали ногу. Вайолет вспомнила, что тогда Мастер Флакутоно сказал: «Ты, ты, счастливчик лилипут, будешь управлять станком», а Клаус сказал: «Да, сэр» — слабым, загипнотизированным голосом, таким же, каким он говорил перед тем, как уснуть накануне ночью. — Егу, — испуганно взвизгнула Солнышко, когда жжжж пилы стало еще громче и резче. Клаус толкнул бревно вверх к пиле, и глаза Чарльза еще больше расширились: лезвие стало врезаться в дерево, приближаясь к тому месту, где он был привязан.