Статья 2.

Население незанятой территории, которое при приближении неприятеля добровольно возьмется за оружие для борьбы с вторгающимися войсками и которое не имело времени устроиться, согласно статье 1, будет признаваться в качестве воюющего, если будет открыто носить оружие, и будет соблюдать законы и обычаи войны[73].

Таким образом, партизанское движение, по факту, не выходит за рамки конвенции. Обычно, произнося слово «партизан», мы мало задумываемся о его смысле и о тех условиях, в которых приходилось сражаться бойцам невидимого фронта. Людям пришлось оставить свои семьи на территории, захваченной противником (что часто играло негативную роль в развитии ситуации). Им пришлось сражаться за границами правил и обычаев войны. Партизан с оружием, но в штатском оккупанты и коллаборационисты убивали на месте.

В случае пленения шанс выжить у партизан был близок к нулю. Сражаться приходилось в очень сложных условиях крымских лесов, в которых отсутствовали большие лесные массивы, где можно было бы укрыться от врага. Помимо того, что в Крыму действительно отсутствовали условия для ведения партизанской борьбы, само движение в большинстве партизанских районов было организовано из рук вон плохо.

Одновременно с отступлением советских частей от Ишуньских позиций шел выход партизан в лес.

Сложно не согласиться с составителями сборника документов «Партизанское движение в Крыму 1941–42 гг.», которые пишут: «Несмотря на то, что о партизанском движении в Крыму в 1941–44 гг. существует довольно обширная литература (включающая и издание документов), мы еще далеко не все знаем об этой героической и в неменьшей степени трагической странице нашей истории»[74].

Данная работа не ставит своей задачей подробно описать крымское партизанское движение, это лишь попытка показать общую ситуацию в Крыму чуть-чуть с другой стороны, со стороны противника. Она получается не столь однозначной, как ее принято видеть в советской и постсоветской литературе. Тема является спорной и скандальной, в связи с тем, что количество достоверной информации минимально, особенно с советской стороны. Официальные боевые документы практически полностью отсуствуют, воспоминания, донесения и другие документы крайне противоречивы, что дает возможность для различных спекуляций на эту тему. Более того, советские источники информации четко делятся на «гражданские» и «армейские», которые тоже дают противоречивую информацию. Это связано с тем, что уже к 1942 году возник конфликт между военными, т. е. представителями разбитых войсковых частей, перешедшими к партизанским действиям, и «гражданскими» партизанами, которые были оставлены НКВД в Крыму. Первые доказывали, что именно они являются «настоящим» партизанским движением, а «гражданские» провалили всю работу. Другие, специально оставленные в тылу немцев, доказывали, что именно они вели основную работу в тылу врага. Разменной монетой в этой «подковерной борьбе» служили и межнациональные отношения.

Немецкие документы дают скупую, но более объективную картину. В отличие от советских источников они дают очень точную пространственно-временную привязку событий.

Первые признаки ухудшения ситуации возникли 22.10.1941 г., и только после этого начались активные действия по организации партизанского движения. Командующий партизанским движением, комиссар и начальник штаба утверждены постановлением бюро ОК ВКП(б) только 23 октября 1941 года.

Если сопоставить все факты и даты между собой, то получается, что партизанское движение в Крыму готовили одни люди, а командовать всем движением назначили других, и назначение было сделано в последний момент. Та же картина получается и с рядовыми партизанскими кадрами. Многие партизанские отряды начали формировать из истребительных батальонов. Естественно, ни о какой специальной подготовке партизан до 22 октября речь вообще не шла.

Руководитель партизанского движения в Крыму был назначен только 23 октября 1941 г., т. е. в тот момент, когда противник уже начал прорыв последней линии Ишуньских позиций, позиций на р. Чатырлык. (Постановление бюро Крымского ЦК ВКП(б) приведено в Приложении 4). Начиная с этой даты, ведется активная работа по практической реализации ранее намеченных мероприятий по обеспечению материальной базы партизанского движения.

Инициатива была спущена «на места», единого плана мероприятий не было. Закладка складов продовольствия и оружия (за редким исключением) была выполнена в октябре 1941 года. Причем создание складов производилось в большой спешке, и к их закладке часто привлекались случайные, непроверенные люди (водители, строители, грузчики).

Косвенно подтверждает этот факт «Приказ № 1» командующего партизанским движением Крыма А.В. Мокроусова: «Продукты, снаряжение, обмундирование, боеприпасы и вооружение завозится крайне медлительно и еще хуже оно развозится в глубинные пункты. Охрана и учет завезенного продовольствия и имущества поставлены слабо, периодического наблюдения за состоянием как продуктов, так и имущества нет. Начальники районов недостаточно настойчиво добиваются перед местными партийными комитетами и советскими организациями повышения темпов завоза в лес продовольствия и имущества»[75]. Т.е завоз всего необходимого в лес выполнялся в последний момент. Отчасти подтверждают этот факт и немецкие документы. Большая часть имущества, продовольствия и вооружения была захвачена на промежуточных перевалочных базах, уже в лесу, но не на местах скрытого хранения.

Далеко не всегда армейским командованием выделялось реально необходимое вооружение. В воспоминаниях некоторых партизан пишется, например, о том, что в лес завозились минометные мины, но минометов у партизан не было. Это не совсем так. Они были, но, хранились на складах в монастыре Кизилташ, где противник захватил 75 (!!!) минометов. Их просто не успели перебросить в отряды.

По немецким агентурным данным, для партизанской борьбы были выделены истребительные батальоны 4 (Саки), 19 (Бахчисарай), 31 и 32 (Симферополь), 14 (Ялта), 15 (Алупка), 29 (Зуя), 30 (Карасубазар), 16 (Судак), 17 (Старый Крым) 18 (Феодосия)[76]. Помимо истребительных батальонов, в леса должен был уйти партактив, сотрудники НКВД (милиции), пожарной охраны и т. д. Общая запланированная численность крымских партизан была 5,5 тыс. человек.

Подготовка материальной базы для отрядов выполнялась без единого плана, по остаточному принципу. По ходатайству ОК ВКП(б) и НКВД Крыма командующим войсками ОДВО и руководством НКВД СССР для республики было выделено и срочно доставлено 5 тысяч польских винтовок «Маузер», румынских – «Манлихер», английских – «Ли-Энфилд», японских – «Арисака», старых русских – «Бердана». Если польские «Маузеры» и румынские «Манлихеры» были целесообразны для партизан, то английские «Энфилды» и старые русские и американские «Берданки» имели большие проблемы с ремонтом и со снабжением боезапасом.