31 Но преклонись, во имя нашей славы,

Сказать нам, кто ты, адскою тропой

Идущий мимо нас, живой и здравый!

34 Вот этот, чьи следы я мну стопой, -

Хоть голый он и струпьями изрытый,

Был выше, чем ты думаешь, судьбой.

37 Он внуком был Гвальдрады именитой

И звался Гвидо Гверра, в мире том

Мечом и разуменьем знаменитый.

40 Тот, пыль толкущий за моим плечом, -

Теггьяйо Альдобранди, чьи заслуги

Великим должно поминать добром.

43 И я, страдалец этой жгучей вьюги,

Я, Рустикуччи, распят здесь, виня

В моих злосчастьях нрав моей супруги".

46 Будь у меня защита от огня,

Я бросился бы к ним с тропы прибрежной,

И мой мудрец одобрил бы меня;

49 Но, устрашенный болью неизбежной,

Я побоялся кинуться к теням

И к сердцу их прижать с приязнью нежной.

52 Потом я начал: "Не презренье к вам,

А скорбь о вашем горестном уделе

Вошла мне в душу, чтоб остаться там,

55 Когда мой вождь, завидев вас отселе,

Сказал слова, явившие сполна,

Что вы такие, как и есть на деле.

58 Отчизна с вами у меня одна;

И я любил и почитал измлада

Ваш громкий труд и ваши имена.

61 Отвергнув желчь, взыскую яблок сада,

Обещанного мне вождем моим;

Но прежде к средоточью пасть мне надо".

64 "Да будешь долго ты руководим, -

Ответил он, – душою в теле здравом;

Да светит слава по следам твоим!

67 Скажи: любовь к добру и к честным нравам

Еще живет ли в городе у нас,

Иль разбрелась давно по всем заставам?

70 Гульельмо Борсиере, здесь как раз

Теперь казнимый, – вон он там, в пустыне, -

Принес с собой нерадостный рассказ".

73 "Ты предалась беспутству и гордыне,

Пришельцев и наживу обласкав,

Флоренция, тоскующая ныне!"

76 Так я вскричал, лицо мое подняв;

Они переглянулись, вняв ответу,

Подобно тем, кто слышит, что был прав.

79 "Когда все просьбы так легко, как эту,

Ты утоляешь, – отклик их гласил, -

Счастливец ты, дарящий правду свету!

82 Да узришь снова красоту светил,

Простясь с неозаренными местами!

Тогда, с отрадой вспомянув: «Я был»,

85 Скажи другим, что ты видался с нами!"

И тут они помчались вдоль пути,

И ноги их казались мне крылами.

88 Нельзя «аминь» быстрей произнести,

Чем их сокрыли дали кругозора;

И мой учитель порешил идти.

91 Я двинулся вослед за ним; и скоро

Послышался так близко грохот вод,

Что заглушил бы звуки разговора.

94 Как та река, которая свой ход

От Монте-Везо в сторону рассвета

По Апеннинам первая ведет,

97 Зовясь в своем верховье Аквакета,

Чтоб устремиться к низменной стране

И у Форли утратить имя это,

100 И громыхает вниз по крутизне,

К Сан-Бенедетто Горному спадая,

Где тысяча вместилась бы вполне, -

103 Так, рушась вглубь с обрывистого края,

Мы слышали, багровый вал гремит,

Мгновенной болью ухо поражая.

106 Стан у меня веревкой был обвит;

Я думал ею рысь поймать когда-то,

Которой мех так весело блестит.

109 Я снял ее и, повинуясь свято,

Вручил ее поэту моему,

Смотав плотней для лучшего обхвата.

112 Он, боком став и так, чтобы ему

Не зацепить за выступы обрыва,

Швырнул ее в зияющую тьму.

115 "На странный знак не странное ли диво, -

Сказал я втайне, – явит глубина,

Раз и учитель смотрит так пытливо?"

118 Увы, какая сдержанность нужна

Близ тех, кто судит не одни деянья,

Но видит самый разум наш до дна!

121 "Сейчас всплывет, – сказал наставник знанья, -

То, что я жду и сам ты смутно ждешь;

Сейчас твой взор достигнет созерцанья".

124 Мы истину, похожую на ложь,

Должны хранить сомкнутыми устами,

Иначе срам безвинно наживешь;

127 Но здесь молчать я не могу; стихами

Моей Комедии клянусь, о чтец, -

И милость к ней да не прейдет с годами, -

130 Я видел – к нам из бездны, как пловец,

Взмывал какой-то образ возраставший,

Чудесный и для дерзостных сердец;

133 Так снизу возвращается нырявший,

Который якорь выпростать помог,

В камнях иль в чем-нибудь другом застрявший,

136 И правит станом и толчками ног.

1 Вот острохвостый зверь, сверлящий горы,

Пред кем ничтожны и стена, и меч;

Вот, кто земные отравил просторы".

4 Такую мой вожатый начал речь,

Рукою подзывая великана

Близ пройденного мрамора возлечь.

7 И образ омерзительный обмана,

Подплыв, но хвост к себе не подобрав,

Припал на берег всей громадой стана.

10 Он ясен был лицом и величав

Спокойством черт приветливых и чистых,

Но остальной змеиным был состав.

13 Две лапы, волосатых и когтистых;

Спина его, и брюхо, и бока -

В узоре пятен и узлов цветистых.

16 Пестрей основы и пестрей утка

Ни турок, ни татарин не сплетает;

Хитрей Арахна не ткала платка.

19 Как лодка на причале отдыхает,

Наполовину погрузясь в волну;

Как там, где алчный немец обитает,

22 Садится бобр вести свою войну, -

Так лег и гад на камень оголенный,

Сжимающий песчаную страну.

25 Хвост шевелился в пустоте бездонной,

Крутя торчком отравленный развил,

Как жало скорпиона заостренный.