– Пятый в роду, – опустил саблю воевода, – это, почитай, голодранец нищий. Ни титула, ни наследства. Откуда у тебя деньги для выкупа?

– На колым копил, боярин, – пожал плечами степняк. – Да токмо добрый конь куда лучше самой красивой жены будет. Как полагаешь?

– Вяжи его, Духаня. – Воевода отер клинок о потник и спрятал в ножны.

– А сам кем будешь, боярин? – опустил руки Рустам.

– Кудеяр, боярский сын на службе князя Великого.

– Атаман Кудеяр, каковой смерти ищет? – изумленно вскинул голову татарин. – Вот, стало быть, отчего ты с малым дозором супротив двух сотен рубиться кинулся… Ну, такому ворогу проиграть не позорно. Отец простит.

– Руки давай! – потребовал, подъезжая ближе, холоп.

Степняк послушно завел руки за спину и спросил:

– А правду сказывают, атаман, что ты из потомков мурзы Чета будешь?

– Нет, – покачал головой Кудеяр.

– Кто же у тебя в роду основателем почитается?

– Боярин Зерно, сокольничий князя Звенигородского, – на такой вопрос, понятно, ни один боярин не ответить не мог. Помнить свой род от самого корня дело святое.

– Бояре Зерновы, сказывают, при Василии с царем крымским на Сарай ходили?

– Дед не ходил, – кратко ответил воевода, наблюдая, как пленнику увязывают ноги под брюхом коня.

– А на Мстислав о позапрошлом годе?

– Нет…

– А на Пахру супротив Саид-Ахмеда?

– Нет… – улыбнулся Кудеяр.

Старания татарина Рустама лежали на поверхности: он отчаянно пытался найти общих со своим пленителем знакомых, а лучше родственников. Ведь взяли степняка, как ни крути, на разбое. И потому вполне могли и повесить, наплевав на сомнительный выкуп, если в битве погиб кто-то из друзей или родичей воеводы, если слишком много крови пролилось али заступник у полонян знатный найдется, если разозлятся порубежники, дело рук татарских увидев…

Но одно дело татя безымянного казнить, и совсем иное – кровного родича али знакомца общего.

Старания Рустама были отнюдь не наивны. Крымчаки воевали в русских ратях много и часто. Воевали вместе с покойным Великим князем Иваном против Сарайской орды, и пока Великий князь стоял с ратью на Угре, именно крымский царь Девлет взял и разорил вражескую столицу, воевали против новгородцев, и в битве на Шелони под рукой князя Холмского разгромили многократно превосходящего врага, понеся при том столь большие потери, что были отпущены из похода восвояси. Воевали татары в русских полках против литвы и казанцев, против Новгорода и Орды, против Ордена и Польши. И каждый раз после таких победных походов кто-то из храбрецов получал в награду землю в тех или иных краях бескрайней Руси, кто-то задерживался на службе, кто-то просто оседал, найдя доходное место, – обживался, заводил друзей-знакомых, женился, рожал детей. И токмо рассказы отцов и дедов подсказывали новым русским ратникам, что древние корни их родов находятся где-то в далеких степных ковылях…

– …дядька мой с ополчением нижегородским ушкуйников возле Суры, сказывал, заловил. А у тех половина струга вина награблено было. Веришь, боярин, так они увеселились возле стругов тамошних, что о свадьбе меж детьми уговориться схитрились! И ведь честь по чести, договор сполнили. Одну дочь за Годуна-сына он выдал, другую за сына Турика, третью за Бычкаря, – покачиваясь в седле, продолжал повествовать татарин. – У меня теперича вся сторона костромская в родичах, в каждой семье либо муж, либо жена от корня нашего счет ведет. Опять же у деда младший брат имелся, Черем-бей именем, у того падеж в табунах вышел. Он к Великому князю всем кочевьем и подрядился на вятичей сходить. Смута там какая-то вышла. Рубка возле Квакшиной запруды случилась нежданная и знатная, чуть не все полегли, а деду двоюродному руку посекли крепко. Так князь его за победу тогдашнюю и твердость этой самой запрудой и наградил. Места же глухие, дикие. Ни полей окрест, ни путей торговых. Так дед мельницу на запруде поставил да валяльню при ней. Войлок бить, кошму из шерсти всякой. Лучше нас, крымчаков, знамо, войлока никто делать не умеет. Местные и повадились, что настригут…

– Черемша-Сухорук? – навострил уши Кудеяр. – У которого три дочери и сын кривоглазый?

– Зато дочери красавицами выдались на заглядение! – вроде как обиделся татарин. – И сыну от службы не отказали…

– У меня брат двоюродный на дочери Черемши-Сухорука женат… – покачал головой воевода.

– Так мы, выходит, братья! – радостно завопил степняк. Кабы не путы, явно кинулся б обниматься.

– Да какие братья, басурманин? – поморщился Кудеяр. – Двоюродный брат женат на дочке твоего двоюродного деда… У меня половина Руси таких родичей!

– Дед – это два колена, по брату еще колено, дочка колено, брат колено, отца еще колено. В шестом колене всего родичи, брат Кудеяр! – быстро подсчитал Рустам. – Почитай, одной семье принадлежим. Коли я султана прогневаю, до седьмого колена родичей резать полагается. Ты в шестом.

– Коли прогневаешь султана, сразу говори про меня, – посоветовал боярский сын. – Пусть приходит. На Оке места много, найдем, где прикопать.

– Знамо, поведаю, брат! – немедленно согласился пленник. – Может, хоть руки развяжете, раз уж мы родственники?

– Может, тебя еще и без выкупа отпустить? – поднял брови воевода.

– Я бы отпустил, брат! – с такой великой искренностью соврал татарин, что рассмеялись даже холопы.

– Когда вам надо, все вы родичи! – не выдержав, высказался Духаня. – А чуть зазевайся, нож в спину норовите всадить. Полонянам вон про семью свою расскажи!

– Нешто у вас князья смердов друг у друга не сгоняют? – не моргнув глазом парировал степняк. – Вы же их за то не проклинаете! Нам на прииске тоже работники нужны. Знаешь, каково это, соль добывать? Больше пяти лет никто не выдерживает. Постоянно новые смерды надобны.

– Можно я его все же зарежу, воевода? – попросил Ежан. – С выкупом хлопот больше, нежели прибытка выйдет.

– Многие невольники ислам принимают. – Рустам сообразил, что сболтнул лишнего, и попытался исправить впечатление. – Мусульманина в рабстве держать нельзя, отпускаем сразу. Иных слабых в сад отправляем работать. Что толку от больного с киркой?

– Знаю я, как вы слабых отпускаете. Ножом по горлу и в яму, – угрюмо ответил Ежан.

– Мой отец не таков… – вздохнул степняк.

Но откуда взяться доверию к словам пойманного с поличным разбойника?

Возвращаясь спокойным шагом, воины подъехали к месту недавней схватки. Порубежники и освобожденный полон уже успели навести здесь порядок: раненые и убитые ратники исчезли, видимо отправленные к Оке на возках. Сам обоз тоже уже уходил к северу. Мертвые разбойники, раздетые догола, лежали кучей и ждали погребения.

– Пленные были? – натянул поводья возле одного из ратников Кудеяр.