— Что это? Суп? — полюбопытствовала Снежана.

— Клей. Самый крепкий, что только знают люди. Он настолько прочен, что, если склеить две палки, а потом попытаться разорвать, то сломается одна из палок. А место склейки останется целым.

Пыхтун даже не представлял, насколько точно подметил возможности костного клея. Пройдут ещё многие тысячелетия, десятки тысяч лет, а этот клей так и останется одним из самых прочных, известных человечеству, и будет активно применяться даже тогда, когда люди уже будут сидеть за компьютерами, строить атомные реакторы и летать в космос. Но Пыхтун этого не знал. Высунув язык от старания, он макнул в наваристую гущу разлохмаченную зубами палочку, тщательно промазал паз на заготовленном древке, вложил в этот паз основание костяного гарпуна, торопливо, но туго обмотал его крапивной нитью, сверху мазнул ещё клея, отставил, взялся за другое древко, вклеил наконечник и в него.

— Вот, держи, — поняв, в чём дело, стала помогать ему девочка, подавая древки и наконечники.

Закончив с гарпунами и новым тяжёлым копьём, в которое юный охотник вставил каменный наконечник, он взялся за рукоятки покороче. В паз на одну вклеил полуовальный кремневый скребок, в паз на другую закрепил камень тоньше и длиннее.

Всё, больше не придётся ему мучиться, зажимая пальцами маленькие камушки, пилить шкуры, не имея возможности толком нажать на остриё! Теперь он сможет удерживать каменные ножи за удобную рукоять и применять всю свою силу. Ещё один нож Пыхтун сделал плоским и длинным, вклеив в паз один за другим несколько острых кремневых полосок. Пригодится, чтобы резать траву. Да и шкуру опасного зверя можно одним движением резануть на большую длину. Следующими были топоры: он вставлял тяжёлые кремниевые камни в развилки деревянных рогатин, заливал клеем, туго заматывал ремнём, сверху снова заливал клеем — чтобы важный инструмент выдерживал любые, даже самые сильные удары. После этого насадил на удобные ручки костяные шила. Кость — вещь ломкая, и он сделал сразу пять, чтобы имелся запас. Макнул в клей несколько тонких можжевеловых палочек, потом обвалял их в песке, подул, макнул в клей, в песок, отложил. Это будут свёрла. Последней его жертвой стала нитка. Её он тоже вымочил в клее, вывалял в песке, остудил, снова вывалял и вымочил. И так — несколько раз.

Теперь клея в пузыре оставалось совсем на донышке. Пыхтун повыбрасывал из него оставшиеся кости, достал гибкую ёмкость, положил на ровный слой песка. Клей застывал на глазах, он уже походил на студень.

Подобрав слегка подгоревшую палочку из очага, Пыхтун подровнял «студень» с краев, придавая ему форму правильного квадрата, расчертил крест-накрест, наметил в каждом кусочке дырочку. Для Снежаны пояснил:

— Его можно использовать ещё раз, если размочить и разогреть. Клеить готовым, конечно, проще. Пусть будет в запасе.

Девочка кивнула, прошлась вдоль длинного ряда остывающих инструментов:

— Как много. И не верится, что мы всё это сами сделали. А ещё, Пыхтун, я сплела новую куклу. Это будет девочка. Мы назовем её Снегирь, хорошо?

— Ладно, — устало согласился юный охотник, которого куклы интересовали меньше всего. — Очаг ещё горячий. Перекусим? Что у тебя сегодня на ужин?

С этого дня жить стало ещё проще. Пыхтун уже не напрягал пальцы, срезая лозу, а крепко держал всей ладонью толстую удобную рукоять ножа. Удовольствие одно, а не работа! Он уходил проверять силки, имея в руке гарпун с крепким и острым наконечником, способным пробить насквозь любого волка, а в сумке — топор на длинной рукояти, которым без труда можно раскроить череп даже огромному медведю. Мотыгой с каменным остриём глина копалась почти без труда. За пять дней он отнёс на холм две полные корзины, затем не спеша старательно обмазал прутья этих же корзин с обеих сторон. Это было намного проще, чем лепить ёмкости из одной глины, и к тому же получалось прочнее. «Мазаные» корзины намного реже трескались и кололись, чем чисто глиняные.

Угроза голода теперь окончательно отступила от обитателей холма. Сложенный в корзинах мясной запас позволял больше не бояться завтрашнего дня. Сделав самое необходимое по хозяйству, дети спокойно отдыхали и веселились, тратили время на всякое баловство, и даже снова начали купаться, благо погода стояла не самая холодная.

Расколов волчий череп, Пыхтун ровно обточил один из кусков о камень, кремнем наметил ровные бороздки, а потом царапучей ниткой, оклеенной песком, прорезал их до основания. Так у Снежаны появился гребень. Примерно так же: сперва наметив отверстия кремнем, а потом прокрутив их абразивными палочками — он просверлил волчьи клыки и гордо повесил себе на шею знак охотничьей доблести.

В силки дважды попадались зайцы, которые пошли девочке на рукава, а потом нежданно влезла росомаха. Спустя несколько дней Пыхтун опять принёс домой оленя и наконец-то смог из двух больших шкур сладить одежду и для себя. И едва он связал последний узел нитки — Снежана, торжественно трубя, вынесла ему из хижины скроенную из остатков первого оленя шапку, гладкую спереди, складчатую сзади, а по бокам украшенную длинными утиными и гусиными перьями.

— Вот так! Теперь ты настоящий охотник!

— Спасибо, красиво как! — искренне восхитился Пыхтун. — Где же ты её так долго прятала?

— Не скажу! — поцокала языком девочка. — Смотри, Пыхтун, мы теперь хорошо одеты, у нас есть обувь и оружие. Нога у меня больше не болит. Может, мы сами теперь домой вернёмся? А то нас что-то слишком долго ищут.

— Сейчас не получится, — покачал головой юный охотник. — Я об этом уже думал, но никак. Напрямик не пройти. Лес нехоженый, не продерёмся. Да и в какую сторону топать, непонятно. Вдоль берега нужно идти, искать Большую Реку. По ней подниматься к селению. Но ты сама посмотри: вокруг болота, речки тут и там поперёк пути текут. Будем через них переходить — все припасы вымочим. Получается, зиму нужно ждать, чтобы всё замерзло. По льду если возвращаться — никаких препятствий не встретится. Легко и просто.

Если бы он сказал такое в первые их дни на этом холме — Снежана, верно, ударилась бы в слёзы, осыпала его проклятьями, ныла и канючила. Но теперь она лишь поджала губы, кратко вздохнула:

— Зима ещё не скоро… — И тут же попросила: — Рыбу поймай, Пыхтун! Рыбы хочется. Я любисток нашла и лук. Будет вкусно.

Сделанная девочкой шапка Пыхтуну очень понравилась. Он долго думал, как отблагодарить спутницу, и догадался, как раз сидя на берегу: набрал двустворчатых ракушек, благо на мелководье их валялось несчитано, о камень до перламутра стёр коричневую наружную сторону, пальцами разломал на одинаковые кусочки, о камень же заровнял края, придав перламутру форму капелек, просверлил палочкой узкий край, продел нитку — и через несколько дней небрежно вручил переливающееся всеми цветами радуги украшение Снежане:

— Вот, возьми. Это для тебя.

Маленькая женщина от восхищения даже дар речи потеряла. Несколько дней думала — а потом вышила его тунику бахромой поперёк груди, украсив шитьё кусочками перьев. Пыхтун в ответ придумал перламутровых бабочек: сделал выемки в глине нужной формы, насыпал тонкий слой тёртых створок, залил клеем, пожертвовав две пластины из четырёх, и сверху тоже сыпанул перламутровой пыли. Когда украшение застыло — подарил Снежане: