– Я… я решил бросить пить, моя королева, – промямлил Бранд.

Он знал, что обратного пути нет. С выпивкой, нищетой, работой в доках покончено.

Черная женщина разочарованно надула щеки и фыркнула. И пошла к дверям:

– Я смотрю, у нынешней молодежи совсем плохо с честолюбием.

Лайтлин даже ухом не повела.

– Ты дерешься, как один мой старинный друг.

– Благодарю…

– Не благодари. Мне пришлось его убить.

И королева Гетланда величественно выплыла из зала, а следом за ней ее рабы.

– Мне нужно команду собирать.

И Ральф взял Бранда под руку.

– А тебя, парень, уже канава заждалась…

– Канава как-нибудь переживет без меня.

Ральф, конечно, был мужик сильный, но Бранд даже на дюйм не сдвинулся. Он прекрасно запомнил, как это – сражаться, каков он – вкус победы. И теперь точно знал, что такое поступать правильно и что такое благое дело.

– С тобой удача, старик, – сказал он. – Так что считай, что одного человека в команду ты уже нашел.

Ральф презрительно отфыркнулся:

– Это тебе не увеселительная прогулка, парень, и даже не поход на Острова. Мы поплывем вверх по Священной реке и вниз по Запретной, и нас ждут волоки в ее верховьях. Мы отправляемся к князю Калейвскому. И к Императрице Юга, что сидит в Первогороде! Вот куда лежит наш путь! Неисчислимые опасности подстерегают нас! А что случится, если самый могущественный человек в мире узнает, что мы ищем, с кем объединиться против него? Перед нами – месяцы пути. И неизвестно, вернемся ли мы домой.

Бранд с трудом сглотнул. Опасности, значит… Причем неисчислимые… Да, но это ж и возможность разбогатеть! Сколько народу заслужило почет и славу на Священной реке! А сколько золота натащили из земель за ней!

– Вам гребцы не нужны? – спросил он. – Я хороший гребец. Грузы таскать? Вот он я, грузчик. А может, вам воины надобны?

И Бранд кивнул в сторону Колючки, которой таки удалось вскарабкаться на ноги. Сейчас она стояла и, морщась, растирала ребра – еще бы, ей сильно досталось…

– Так я и драться умею. Вам нужны люди, которым нечего терять? Ну так вот он я, далеко ходить не надо!

Ральф хотел было что-то сказать, но его опередил отец Ярви:

– Путь опасен, но мы обязаны открыть дорогу для Отче Мира. Мы отправляемся на поиски союзников.

Служитель едва заметно кивнул в сторону Бранда:

– Возможно, у нас найдется на борту местечко для человека, который думает о том, что надо поступать правильно и творить добро. Дай ему жребий, Ральф.

Старый вояка почесал в седой бороде:

– Тебе, парень, достанется худшее место. Трудиться будешь не разгибаясь, получать гроши. Кормовое весло, в общем.

И он махнул в сторону Колючки:

– Аккурат напротив этого сокровища.

Колючка одарила Бранда мрачным долгим взглядом и сплюнула. А он только сильнее заулыбался. У него опять появилось будущее. И оно ему нравилось. Вообще никакого сравнения с работой грузчика в порту!

– Да с удовольствием!

И он сгреб жребий с ладони Ральфа: на деревянном кругляше била крыльями голубка служителя. И сжал вокруг медальончика пальцы – до боли.

Похоже, Матерь Война все ж таки отыскала для него корабль. Или это был Отче Мир?..

«Южный ветер» покачивался на приливной волне и выглядел очень прилично: новые весла, новый парус, свежеокрашенные обводы, да и припасов в достатке. Ни дать ни взять готовая взять след поджарая гончая. На носу и на корме слепили белым оперением голубки Общины. Красавец-корабль, к слову. На таком не грех и в легенду вплыть.

К сожалению, про команду сказать такое язык не поворачивался.

– Какие-то они… – матушка Колючки всегда умела подобрать красивое слово для очевидных неприглядностей, но тут даже она растерялась, – … эээ… очень разные. Мда.

– Страшно сказать, как бы я это все назвала, – пробормотала Колючка.

Она бы выдала что-то вроде «отъявленные, отвратительные ублюдки и висельники». А что, вполне подходит для жуткого сброда, что сейчас топал по палубе «Южного ветра» и по причалу, таская мешки и перекатывая бочки, тягая за канаты. Все эти мужланы пихались, орали, хохотали и ругались, а надо всем этим бдительно надзирал Отец Ярви.

Понятно, что людей набирали в дружину, а не шелком вышивать, но все равно – это ж бандиты, а не воины! Морды в шрамах, совести никакой. Одни только бороды чего стоили: и раздвоенные, и плетеные, и узорно подбритые! А волосы? Крашеные! И торчком стоят! А одежка? Все в немыслимых отрепьях, но руки бугрятся мышцами, шеи бычьи, а на мозолистых пальцах – золото и серебро! Эти молодчики явно себя высоко ценят, это ж какая прорва денег в кольца вложена!

Интересно, как до дела дойдет, какой высоты гору трупов эта шобла навалит? Впрочем, Колючку так легко не запугаешь. Особенно, если деваться некуда. Она поставила наземь свой рундук. Туда, кстати, уместились все пожитки. Отцовский меч, бережно завернутый в пропитанную маслом тряпицу, лежал сверху. А потом набралась храбрости, подошла к самому здоровенному мужику и постучала ему по ручище:

– Я – Колючка Бату.

– А я – Доздувой.

И она поняла, что не может отвести взгляда – у мужика оказалась чудовищных размеров башка. Казалось, все черты сместились к середине похожего на непропеченный каравай лица, причем зависло оно на такой высоте, что Колючка поначалу решила: мужик явно забрался на ящик.

– Какая нелегкая тебя сюда занесла? – поинтересовался он преувеличенно трагическим голосом.

Эх, жаль, придется правду-матку резать. Колючка отрезала:

– А я с вами плыву.

Глаза мужика сместились еще глубже к середине лица – не иначе как от напряжения мысли.

– Это что ж, значит, по Священной Реке, до Калейва и дальше?

Колючка задрала голову и нацелилась подбородком – ей было не привыкать:

– Если корабль от перегруза не потонет – а то ж столько мяса на борту.

– А не перекосит нас? Малявка на одной стороне скамьи, мужик на другой – как быть, а?

Это сообщил мелкий и крепкий, совершенно не похожий на огромного и рыхлого Доздувоя мужичок. Рыжие волосы его торчали задорным хохолком, а в глазах прыгала сумасшедшинка. Таких глаз Колючка еще не видала – ярко-голубые, глубоко посаженные и очень блестящие.

– Меня Оддой звать, и слава моя идет по всему морю Осколков.

– И чем же ты славен?

– А всем понемногу.