Лишь в начале девятого, когда оба проспали от силы три-четыре часа, Радзянский услышал от Лены что-то вроде ругательства. Она тормошила его за плечо и горячо шептала в ухо:

– Блин!.. Вставай, слышишь? Отец ломится!

В своей жизни Араб выходил победителем из многих ситуаций, но эта показалась ему безвыходной. Он натягивал шорты и мысленно подсчитывал: «Восемнадцать и восемнадцать – тридцать шесть. Полста минус тридцать шесть получится четырнадцать. Я старше ее почти в три раза!»

– Куда мне? – Лев не попадал в майку руками, слыша настойчивый стук в дверь и нетерпеливый голос осетина.

– В ванную! – шепнула девушка, придавая второй подушке нетронутый вид.

Араб сидел на краешке ванны и обливался холодным потом. Сверху сорвалась давно зревшая капля воды и, как показалось Радзянскому, с оглушительным шлепком упала ему за воротник.

Он весь превратился в слух, даже сердце перешло в режим мерцательной аритмии, однако мысли перекрывали голоса отца и дочери, и он ровно ничего не понял из их разговора. «Вот старый дуралей! Угораздило же!.. Эй, Руслан, скоро ты там?»

«А девочке, наверное, не до смеха».

Завелся...

Естественно, он имел дело с молоденькими девушками, но ни одна из них не была так чиста и притягательна, как Лена. Он с первых же минут их знакомства на пляже почувствовал влечение к ней, не надеясь, впрочем, на близость. Может, это неординарное «искупление греха», когда вдруг из разряда обычной шлюхи она шагнула в иное качество? Радзянский не раз возвращался именно к этому моменту, упуская из виду то обстоятельство, что перемена состоялась раньше, когда он не мог оторвать взгляд от Лены, в одиночестве сидящей за столиком, не мог забыть ее свежести, окутавшей его, когда она прошла мимо. Уже тогда он подсознательно изменил свое мнение о девушке. А может, еще раньше, когда шел в отель кружным путем – мимо бассейна, в котором, как золотая рыбка в его аквариуме, плавала Лена.

Он вдруг успокоился и уже особо не переживал, что сюда может заглянуть Руслан. Радзянский вспоминал, как далеко за полночь закончился ужин в ресторане, как он, обнимая, вел Лену в номер. Его не обуревали сомнения, он жил той минутой, когда держал в объятиях податливое тело девушки.

Сгорел Радзянский, за считанные часы сгорел, сам себе удивляясь и сам же просил не удивляться. Его совсем не насторожило, что ему отвечают на поцелуй, распахивают дверь, позволяют обнажить грудь и уложить на кровать, видеть, как через неплотно прикрытые веки возбужденные глаза наблюдают за суетливыми движениями рук, снимающих одежду.

От воспоминаний отвлек тихий стук в дверь.

«Это не Руслан, – определился Радзянский, – тот вышиб бы дверь одним ударом своей больной ноги».

– Войдите, – официальным тоном разрешил он и тут же притянул Лену к себе.

– Честное слово, – произнесла она, принимая его ласки и прикрывая глаза, – это ради тебя. Стала бы я прятать, не будь у тебя с отцом деловых отношений. Что в противном случае? – спросила она и сама же ответила: – Конец всех отношений. Даже больше: знаешь, какой он мстительный?

– Больше чем ревнивый? – улыбнулся Лев.

– В сто раз!.. И еще одно... Ты не обидишься?

– Нет.

– Честное слово? Что бы я ни сказала?

– Клянусь! – Лев начертил в воздухе звезду Давида.

– Ну ладно. Его бы убило, что ты намного старше меня.

– Я даже старше твоего отца. Какая тут может быть обида?

– Ну все, тебе надо идти. Сделай вид, будто возвращаешься с моря. Возьми у себя в номере...

– Лена, – наставительно произнес Радзянский, приоткрывая часть тайны, – я не только торгую лягушками, еще я имею уникальную профессию планировщика. Я уже все спланировал. Вечером встретимся?

Она кивнула, выпроваживая его и оглядывая на всякий случай коридор:

– Ага. В баре.

Лев Радзянский не был бы планировщиком с изощренным умом, не подытожь он этот сумасшедший промежуток времени вопросом, который кольнул его в сердце: если Лена отдалась ему на второй вечер, то...

«Уподобляюсь Руслану», – посочувствовал отцу девушки Радзянский. Но все же она была чертовски хороша, свежа, чтобы не задать себе такой вопрос. И он задал его, не ответил и поспешил к себе в номер, чтобы принять душ и переодеться.

Радзянский позавтракал в центре города в уютном кафе на Тенистой улице, которое так и называлось: «На Тенистой». Правда, несколько подпортил настроение официант, попросивший не занимать столик, за которым расположился Радзянский. По привычке Лев выбрал лучшее место – в дальнем конце веранды, где лежала тень от кипариса и просматривался небольшой участок горизонта.

Пришлось пересесть ближе к каменным ступеням, круто уходившим вниз. По обе стороны, словно живые перила, до самой дороги протянулись аккуратно подстриженные по высоте человека среднего роста кусты маслины. Они представляли собой непроницаемую стену, за которой высились мускатные деревья и раскидистые дубы.

С соседнего столика на Радзянского обернулся пожилой мужчина.

– В это время здесь всегда завтракает начальник городской милиции, – пояснил он. – Большой человек! – Сосед на минуту умолк, затем снова подал голос: – Вам повезло, сейчас вы увидите начальника.

– Он что, местная достопримечательность? – съязвил Радзянский, однако невольно обратил взор на ступеньки.

В кафе, словно по зеленому тоннелю, поднималась поджарая, маленького роста, бесцветная, безукоризненно одетая личность. С долей брезгливости Лев смотрел, как эта пародия на человека усаживается на лучшее место, неторопливо берет со стола салфетку, уложенную треугольником, и затыкает за ворот рубашки.

Начальник ел много и, наверное, долго – Лев не любил бесплатные развлечения, быстро позавтракав, покинул кафе. Он взял такси, попросив водителя остановиться у самого края парковочной площадки отеля, чтобы его было видно завтракавшему в ресторане Хачирову. Если же Руслан что-то заподозрил и вызовет на откровенный разговор, Радзянский ничего утаивать не будет. В конце концов, это его личное дело. Если его отношения с Леной хоть как-то повлияли на их сотрудничество, Хачиров вправе отказаться, а Радзянский в этом случае не станет требовать с него компенсации за напрасно потерянное время. Он коснется двумя пальцами козырька своей бейсболки и отчалит восвояси.

* * *

Задача, поставленная перед Львом Радзянским, была не из легких. По сути, Хачиров имел к Радзянскому два предложения. Чисто теоретически можно предположить, что Араб согласится на весь объем работы, но вначале нужно выполнить одно задание, заодно проверив платежеспособность заказчика: если Руслан даст незначительный повод к сомнениям, Араб усложнит свою работу, и Хачирова с диагнозом «острая сердечная недостаточность» вынесут из дома вперед ногами. О чем, собственно, Лев Платонович не преминул сообщить осетину.