Так вот, теперь мы не могли даже разглядеть его за разноцветными пакетами. Бельё, чулки, колготки, платья, юбки четырёх фасонов, джинсы, брюки, три или четыре, если не пять пар обуви, пиджаки, аксессуары, просторный свитер, косметика и… Это только то, что я смогла запомнить, наверняка было что-то ещё.

– Не переживай, ты тоже так можешь, – беззаботно сказала Мария.

– Не могу.

– Ерунда. Если бы мы не могли зачаровывать людей взглядом, мы бы пропали.

– Я так не могу. И не хочу, – категорично заявила я. – У него семья. Они ждут его. И он толкнул своего ребёнка!

– И что? – пожала плечами моя «сестра». – Какое тебе дело до этих ничтожных людей? Кстати, имей в виду на будущее, у детей до семи лет кровь слаще. А у грудничков имеет мягкий молочный привкус. – Она весело подмигнула. – Настоятельно рекомендую-у…

– Ты больная! Маньячка!

– Нет, я такая же, как ты. Просто ты пока ещё себя плохо знаешь. Забыла спросить, ты голодна? Можем заглянуть в кафе. Какую кухню ты предпочитаешь?

Лично она предпочитала итальянскую. Разумеется, моё мнение её мало интересовало, это была форма вежливости, не более. У входа в итальянский ресторан она приказала нашему носильщику отнести вещи в машину, назвав номер на парковке, и поцеловала его в губы.

Долго, жадно, с языком. Незнакомого левого мужика. Фу, блин…

Но этот идиот взвыл от восторга и вприпрыжку побежал вниз на парковку, с любовным воплем расталкивая людей на эскалаторах.

Это какой-то бред… Дурацкий сон… Скоро я проснусь дома, и всё будет как всегда, всё будет нормально… Можно подумать, что моя жизнь когда-то была нормальной.

Блондинка подцепила вилкой ломтик карпаччо и поблагодарила официанта, поставившего передо мной пасту. Парень поплыл от счастья и ушёл от нашего столика абсолютно влюблённым.

– Я и сама могу сказать «спасибо», – холодно заметила я.

– Не ревнуй, милая сестра, я научу тебя всему, что знаю.

– О, а вот этого не надо!

– Итак, вернёмся к началу, – проигнорировав меня, улыбнулась Мария. – Как ты думаешь, почему ты здесь?

– Не знаю! – с готовностью выпалила я. – Наверное, потому, что меня похитил ваш озабоченный румын, у которого меня похитила ты. Все вы здесь чокнутые, все считаете меня дочерью Дракулы, всем вам нужен психиатр и рецептурные таблетки. Уф…

Блондинка сделала глоток вина и отломила вилкой мягкий белый сыр.

– Думаю, ты и сама прекрасно понимаешь, что это не фантазии сумасшедших людей. Ты дочь Дракулы. Точка, от которой пляшем дальше. А теперь давай вернёмся к цели твоего визита?

– Цели моего похищения, – с нажимом поправила я.

– Как тебе угодно, – сквозь зубы ответила блондинка, но взяла себя в руки и вновь улыбнулась. – Я тебе уже говорила, что папа Влад не переваривает турок. Ну и до кучи весь остальной мусульманский мир. А наш дядюшка Раду – турецкий паша.

– Ну какой паша?! Ну что за фантазии?! – взорвалась я. – В Турции уже давно нет ни пашей, ни султанов! Президент там, курорт, ол инклюзив!

– Паша теневого Османского Вампирского султаната конечно же.

– Ты пересмотрела «Великолепный век»? – пришла мне в голову нехорошая догадка. – Ну… Хуррем там султан, гарем, любовь, скандалы, интриги, расследования, да?..

– Нет-нет, тот султан родился лет на шестьдесят позже нашего родителя. А история Дракулы началась гораздо раньше. Я ведь жила там ещё при правлении Мехмеда Второго Завоевателя. Кстати, это именно он совратил нашего дядю Раду, в корне изменив судьбу всего нашего рода.

Ну точно! Всё понятно. Эта девушка свихнулась на «Великолепном веке» или что там ещё наснимали про султанов и их гаремы, окончательно на этой почве поехав кукухой, и теперь доказывает мне, что жила в то время. Да, конечно, обязательно…

Турок вошёл в зал с низким потолком и огляделся. За столом сидел мужчина лет сорока. Однако турок прекрасно знал, что сидящий перед ним неизмеримо старше. От мужчины буквально исходила опасность. Он был спокоен, но безысходный страх витал в воздухе, сковывая тело холодом и страхом. Хотелось убежать, но бежать было некуда.

Никто не знал входа сюда, как никто не смог бы найти выхода. Турка вели с завязанными глазами, сняв повязку только перед входом в этот смертельный капкан. Даже если он попытается прямо сейчас развернуться и побежать, во-первых, он не сможет сдвинуться с места, а во-вторых, если всё-таки сможет – потеряется в бесконечных лабиринтах и в лучшем случае сгниёт в каком-нибудь тупике. Ну а в худшем случае… А худшее происходит с ним прямо сейчас…

– Так и будешь стоять? – спросил граф. – Что передаёт мне эта турецкая собака?

– П-приветствую тебя, господарь Валахии…

– Румынии. К делу. Чего он хочет?

– Ваш брат, Раду Красивый…

– Эта брехливая султанская шавка мне не брат. Разве тебя не учили правильно говорить со мной, турок?

– Паша Раду предлагает вам вечный мир, господарь.

– В обмен на мою дочь, вероятно? – хмыкнул граф.

Посланник испуганно кивнул.

– Пусть отправляется под хвост к своему собачьему султану, ему это привычно и приятно.

Граф встал, и турок увидел, что он довольно высок. Он вышел из-за стола и медленно подошёл к гостю.

– Переговоры окончены, – сказал граф и схватил его за горло.

– Я… я же парламентёр, договором мне гарантирована безопасность и…

Граф поднял его за горло на вытянутой руке, слушая, как начинают потрескивать шейные позвонки.

– Я не договариваюсь с турками, парламентёр.

…Удивительно, но она даже расплатилась в ресторане. Хотя зачем? Могла бы просто взасос поцеловать официанта или, например, главного администратора, и нам бы сделали стопроцентную скидку за счёт заведения. Ещё и с собой бы вино в подарок дали!

Мы спускались на эскалаторе на парковку, но на первом этаже, где мы уже и так обошли практически все магазины, Мария вдруг затащила меня в «Виктория сикрет» – магазинчик нижнего белья, в котором любой ценник на трусики был выше зарплаты моей мамы, если я правильно ориентируюсь в курсе евро к рублю. Там мы проторчали ещё час.

Она быстренько подобрала мне четыре жутко эротичных комплекта, а потом сама застряла в примерочной, примеряя красно-чёрное кружевное боди. Продавец-консультант мило и глупо улыбалась мне, пытаясь заговорить со мной то на румынском, то на английском, но, хотя я прекрасно её понимала, к разговорам была совершенно не расположена. Поэтому сказала, что ай донт спик инглиш[1] и ай донт андерстенд[2], после чего погрустневшая девушка отстала от меня, уткнувшись в какой-то глянцевый журнал.