Наконец она уснула.

Проснувшись в шесть утра, Нэнси села на диване и увидела розовые сполохи утренней зари.

Но ведь что-то разбудило ее? Кажется, какой-то звук у парадного крыльца?

Она тихонько выскользнула в прихожую, выглянула из дома.

Весь фасад был в подтеках темно-красной крови.

Нэнси мгновенно поняла, что это всего-навсего краска, а не кровь. И все же картина была чудовищная, имитация безупречная. Нэнси потрогала краску пальцем — она уже давно высохла.

На крыльцо выбежал Борис. Он громко залаял и все норовил куснуть ее.

— Да отстань! Это же я! — отбивалась Нэнси. Наконец он затих и хмуро улегся поперек крыльца, преградив вход.

— Что тут происходит? — вышел Алан Теппингтон. — Борис, ты чего разлаялся?

За спиной Алана стояла Сара. Все их внимание было сосредоточено на Борисе, и они не сразу заметили, что случилось.

Наконец Алан, оглядев фасад, все понял. В голове у него, видимо, созрел какой-то план, он быстро вернулся в дом.

— Когда это произошло? — спросила Сара у Нэнси, но та честно призналась:

— Я спала и ничего не слышала. Сама только что обнаружила.

— Пойду позвоню в полицию. Есть все-таки какие-то пределы, — рассердилась Сара.

Вскоре к их дому подъехала патрульная машина, из которой вышли два полицейских и сержант. Пока они с удивлением взирали на разукрашенный дом, к ним спустился уже одетый Алан Теп-пингтон. Сержант Велез представился ему и попросил разрешения осмотреть крыльцо и прилегающую территорию.

— Только, пожалуйста, скорее! Мы уезжаем, как только вы закончите, — сказал Алан полицейскому.

Сержант вытер лоб.

— Ох, и жаркий сегодня будет денек!.. Кто-нибудь из вас что-нибудь слышал ночью?

— Мы все спали, — ответила Сара.

— А собака? — спросил сержант.

— В этом смысле абсолютно бесполезное животное, — раздраженно сказал Алан.

Громкий разговор взрослых разбудил Кейт и Эми, и они тоже появились на крыльце. Кейт, увидев стену в кровавых подтеках, сбежала вниз по ступенькам на лужайку.

— Папа, возьми меня на ручки, — захныкала Эми, — а то на меня кровь накапает.

— Это краска, сержант! — доложил один из полицейских.

— Ну вот видите, — обратился Велез к Саре и Алану. — Придется, конечно, делать ремонт, но ведь ничего страшного не случилось…

Сержант явно думал, что сказал нечто утешительное.

— Вы знаете дом Макколеи? — спросил Алан.

— Конечно, там сейчас снимают кино.

— Макколеи сочли выгодным отдать Стейнбергу свой дом для разгрома. А город — получить солидный куш за причиненные неудобства. Но я не понимаю, при чем тут я? Я — потерпевший и при этом еще должен платить за все, что происходит с моим домом — за разбитые окна, за ремонт фасада. Это что, справедливо?

Нэнси подумала, что сержант вряд ли найдет что ответить Теппингтону.

— Предположим, каждый их трюк действительно повторяется в вашем доме, — задумчиво произнес Велез. — Интересно, что же у них там дальше по сценарию?

Он послал одного из полицейских на ту сторону улицы, чтобы выяснить этот вопрос у Стейнберга, и, вытащив носовой платок, снова обтер лоб.

Минут через десять полицейский вернулся.

— С утра будут снимать поджог, сэр, — доложил он Велезу.

— Что, что будут снимать? — в ужасе переспросил сержант.

— Дом будут поджигать — так мне сказали в группе, — пожал плечами полицейский.

Сержант ослабил узел галстука и расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке.

— М-м-да… И ни одной улики! — с досадой произнес он. — Интересно!

— А еще интересней, при чем тут мы, — горько добавил Теппингтон.

— Мне платят только за то, чтобы я искал преступника, мистер Теппингтон! Извините. Мы будем на связи, — сказал сержант Велез, и полицейские укатили.

— Не доверяю я им!

Алан хлопнул ладонью по красной стене.

— Алан, может быть, мы не поедем? — тихо спросила Сара.

— Разве ты сама не хотела устроить пикник? — поднял брови Алан. — Разве это не ты обожаешь копченые сосиски?

— Ну, хорошо, хорошо, — согласилась Сара. — Если ты оставишь свои колкости, я поеду. Может, мы наконец действительно побудем в покое и безопасности.

— Ну вот и хорошо, — улыбнулся Алан. Он выглядел почти счастливым. — А вы, девочки, быстренько собирайте свои игрушки. Несколько дней мы поживем в мотеле. Давайте там, Кейт, Эми, поторапливайтесь!

— Нет, — неожиданно произнесла Нэнси. — Поторапливаться-то как раз и не надо!

Теппингтоны удивленно уставились на нее в ожидании объяснения.

— То, что вы решили уехать, — это правильно, — сказала Нэнси. — Но я вас очень прошу: собирайтесь помедленнее, пусть все видят, что вы уезжаете.

— Что ты задумала?

— Мне необходимо остаться в вашем доме, — попросила Нэнси.

— Это исключается! — отрезал Алан. — Слишком опасно!

— У меня единственный шанс найти преступника, — настаивала Нэнси. — Если это Джош Петри или кто-нибудь из съемочной группы, они обязательно попадутся.

— Ну, не знаю… — все еще сомневался Алан.

— Разрешите мне остаться в доме — это лучшее, что мы можем придумать, — убеждала Нэнси.

Наконец Теппингтоны не спеша собрались, загрузили свой фургон, закрыли парадную дверь и уехали.

Нэнси тоже сделала вид, что уходит. Она до последнего махала отъезжавшей машине, а потом побрела по Хайлэнд-авеню до самого конца. Но минут пятнадцать спустя незаметно вернулась, тихо проскользнула в ворота и, обогнув дом, вошла через черный ход, пользуясь ключом, который оставил ей Алан.

Сначала она снова заглянула в дымовую трубу. Ее верхняя часть все еще была забита каким-то комом. Пора бы выяснить, что это. Вдруг Нэнси показалось, что кто-то за ней наблюдает. Она попыталась убедить себя, что дом абсолютно пуст и бояться нечего.

Вспомнив, что с утра ничего не ела, Нэнси через холл отправилась на кухню, но задержалась у лестницы, ведущей на второй этаж. Наверху было темно и тихо.

Нэнси пошла дальше.

«Нет ничего более загадочного, чем чужая кухня», — вспомнила она любимое выражение Ханны Груин.

Холодильник оказался почти пуст, не считая двух яиц и небольшого куска масла. А в хлебнице сохла одинокая горбушка.

Нэнси выдвинула ящик буфета. Здесь лежали острые ножи и шампуры. Попыталась выдвинуть второй, но он оказался заперт.