Однако никакого пламени в реальности не вспыхнуло.

Вместо этого, когда Джесс вышел из темного коридора на улицу, залитую палящим александрийским солнцем, он обнаружил, что студенты собрались в тени, отбрасываемой соседним высоким зданием, а профессор Вульф и страж из элитного библиотечного полка следят за временем.

– Все вышли, – сказал солдат. – Неплохо.

– Но и не хорошо, – заметил профессор Вульф. – Однако можно считать это приемлемым исходом.

Джесс уставился на профессора Вульфа, распахнув глаза так широко, что ему казалось, те сейчас выпадут.

– Вы могли нас всех убить! – воскликнул он.

– Не всех, только тех, кто двигается слишком медленно, – ответил Вульф. – Даю вам балл за то, что вы первым заметили бутылку, кандидат Брайтвелл.

– Откуда вы знаете, что ее заметил он? Вас там не было! – это, разумеется, сказал Дарио.

Профессор Вульф одарил испанца долгим молчаливым взглядом, а затем сказал:

– Потому что мне об этом доложил человек, который наблюдал за вами с вершины крыши, так что не пытайтесь убедить меня, что это вы заслуживаете похвалы, Сантьяго. Брайтвелл. Один вопрос вам: почему вы просто не выкрикнули предупреждение, чтобы призвать всех покинуть помещение?

– Если бы я начал кричать о греческом огне в помещении с таким узким выходом, все бы резко бросились бежать и получилась бы давка. Тогда никто бы из нас не выжил.

– Это верно, – согласился профессор Вульф. – Однако жизнь сама по себе опасна.

Шаг вперед сделала Халила, она выглядела испуганной и бледной.

– Вы бы и правда бросили ту бутылку? Если бы никто из нас ее не заметил?

– Не в первый же день, – ответил профессор Вульф пугающе спокойным тоном. – На этом урок заканчивается: контрабандисты отхватывают по кусочку библиотеки раз за разом, пытаясь сожрать ее, как термиты дерево, однако вам необходимо быть всегда начеку, когда дело касается поджигателей. Некоторые из вас прибыли из тех стран, где их ересь процветает, некоторые из тех, где этой ереси нет. Но это не имеет никакого значения. Главная задача библиотекаря в том, чтобы сохранять и защищать книги. Иногда ради этого приходится отдать жизнь – или позволить другому человеку умереть за вас. Tota est scientia.

«Знания – наше все» – это был слоган Великой библиотеки, и все шепотом повторили его в ответ, как повторяли всегда в школе.

– А теперь. Все, кроме Сеиф, Сантьяго, Уотен и Брайтвелла, вытащите номерок из чашки. На них числа от одного до шести.

Солдат протянул студентам маленькую керамическую чашку, наполненную фарфоровыми номерками. Он передал ее студентам, каждый вытащил по номеру. Томас безмолвно уставился на цифру, которую он вытянул, а потом покосился на Джесса, надеясь, что тот ему подскажет. Джесс не знал, чем помочь.

Затем солдат достал из кармана игральные кубики из слоновой кости и передал их профессору Вульфу. Вульф потряс кубики и бросил на плитку под ногами.

– Все, кто вытащил двойки и пятерки, выйдите вперед, – сказал он.

Всего двое студентов вышли из толпы. Одним из них оказалась рыжеволосая Анна. Солдат забрал у них номерки и сунул обратно в чашку.

– Собирайте вещи, – сказал профессор Вульф. – Вы возвращаетесь домой. С вами мы закончили.

– Но мы… – Анна побледнела. – Но мы же только приехали! Это наш первый день! Это нечестно!

– Абсолютно честно и не случайно. Только Сеиф и Уотен полностью и корректно ответили на мои вопросы, только Брайтвелл заметил греческий огонь, опасность, которую все библиотекари должны замечать всегда и везде. И я избавил Сантьяго от этой участи за его помощь в эвакуации студентов из зала. Остальные никак себя не проявили, и сам факт того, что я не выгнал всех сразу же, лишь доказывает мое великодушие.

– Я… я буду жаловаться! – возмутилась Анна. – Вы не имеете права так поступать!

– Разумеется, вы можете пожаловаться. Верховный архивариус всегда рад послушать нытье избалованных детей, которые считают, что с ними поступили несправедливо. Однако, если он решит, что я поступил именно так, как имел право поступить, вас оштрафуют за трату его времени, вам не вернут деньги, заплаченные за обучение, и вы будете сами платить за билет домой. Насколько вы уверены в своей правоте?

Джессу стало жалко Анну, и одновременно его охватил дикий страх, когда он снова посмотрел на бледные лица двух студентов, которых выгнали в первый же учебный день. «Я все еще здесь лишь благодаря воле божьей, – подумал Джесс. – И благодаря тому, что недавно случайно столкнулся с поджигателем».

В общежитие все шагали в полной тишине. Джессу не терпелось вернуться в свою комнату, достать ручку и описать в красках в личном журнале зарождающуюся в нем ненависть к профессору Вульфу.

* * *

Первый день обучения в Библиотеке позволил всем четко понять, чего стоит ожидать. Профессор Вульф проявил себя как безжалостный учитель, бесчувственно выгоняющий всех, кто, как он полагал, зря тратит его время. Первая неделя состояла из череды отчислений. Из тридцати двух студентов, которые заселились в дом Птолемея, двенадцать за это время отправились обратно домой. Один уехал по своей воле, не сказав никому ни слова. Джесс его отчасти понимал. Он чувствовал себя постоянно напряженным, как будто к его голове было приставлено ружье, и он понимал, что сломить его дух ничего не стоит.

Однако Джесс не привык проигрывать.

Профессор Вульф больше не приглашал их в старинное здание… по крайней мере в первую неделю. Он проводил занятия в аудитории Александрийского университета, в обычном классе, где непрестанно проверял студентов на выносливость, одному за другим задавая свои вопросы с подвохом и расспрашивая об истории создания Библиотеки. После того как Джессу удалось миновать исключения в первый день, он стал трудиться с двойным усердием.

То же самое делали и остальные. Даже Дарио.

– Это глупо, – жаловался Сантьяго следующим вечером. Было уже чертовски поздно, и все тело Джесса ныло от усталости. Очевидно, звонок был установлен так, чтобы звенеть и будить всех каждый день на рассвете, и уроки начинались еще до того, как кто-либо мог как следует проснуться. И количество заданий, которые они получали, не оставляло много времени на сон. – Я думал, он сказал, что мы будем получать настоящие навыки. Однако все, что он делает, – это вдалбливает нам в головы бред. Разве есть кому-то дело до того, как звали сорок второго руководителя инженерного отдела Артифекса?

Халила подняла палец, не отрывая глаз от бланка, который читала. Она заняла кресло в углу, а Джесс сидел у гладкой белой стены, прямо на полу, поджав ноги, у камина.

– Серенпет, – сказала она.

– Откуда ты это знаешь? – поинтересовался Томас. Даже он, обычно улыбчивый, теперь выглядел удрученным и уставшим. – А всех остальных архивариусов ты тоже можешь назвать по именам?