Мэдисон покосилась на Кита и опять не смогла ничего прочитать на его лице. В одном она была уверена: в ее будущем нет брюнета с синими глазами. Предложенную Китом Бьюкененом идею не претворить в жизнь за один день. Что ж, пусть так. Эта боль в груди совсем не связана с ощущением потери. Совсем нет. Возможно, по ходу игры она решила немного изменить правила, но это не означает, что она из нее выйдет.

– Это он? Мы уже в Килкеноне? – спросила Мэдисон, вытянув шею. – Что-то я не вижу замка. Или вы имели в виду небольшой коттедж? Я же говорила вам, здесь все не так, как там, откуда я приехала.

– Это Лох-Ломонд. Мне надо размять ноги. Не желаете немного прогуляться?

– Прогуляться?

– Это значит идти по тропинке, переступая ногами.

– Я знаю, что это означает. Но… вы уверены, что вам нужна компания?

– Могу оставить вас в машине, но гостеприимные хозяева так себя не ведут.

Кит понял ее намерения. Мэдисон хотела дать ему время подумать и проверить, не изменит ли он своего отношения к ней. Закончив исповедь, она надолго погрузилась в молчание, давая возможность Киту все осмыслить и разобраться с ощущениями: сожалением, сочувствием и отвращением. Восхищением.

Она немного рассказала о детстве, но он сам заполнил пробелы. Ей необходимо было все держать под контролем, и ее страх темноты теперь вполне объясним. Как и желание чувствовать себя в безопасности.

Признание в том, что для этого она ищет богатого человека, принять было сложнее. Первым желанием было отвезти ее в аэропорт Глазго и посадить на ближайший рейс до Лондона. Зачем приводить в дом очередную охотницу за состоянием?

Однако Мэдисон была совсем не похожа на Элеонору. Прежде всего, она была старше и мудрее, к тому же искренне рассказала о себе и своих целях. Разве это не лучше, чем сказки о беззаботном детстве?

Кит не испытывал к ней отвращения, ни в чем не обвинял, напротив, очень сочувствовал и восхищался ее решимостью быть искренней. Жизнь подбросила ей немало испытаний, но она смогла подняться над ними. Она наверняка совершала ошибки, но шла вперед, не пыталась спрятаться, не холила свою обиду и несчастья.

«Как ты сам, Кит?» Тряхнув головой, он прогнал неприятные мысли. Он не заслужил счастья и любви. А вот Мэдисон заслужила и то и другое.

Она догнала его на тропинке и теперь шла рядом, одетая в джинсы и тонкий джемпер, на который была наброшена стеганая куртка.

– Этот Лох настоящий? Здесь тоже есть чудовище?

– Даже несколько. Не подходите близко к берегу озера, иначе они выскочат, схватят вас за ногу и…

– Прекратите. Я серьезно.

– До Несси еще довольно далеко надо ехать на север, но, если повезет, увидите в Килкеноне шелки[2], только будьте осторожны.

– Я учту. Кит… я хотела вернуться к нашему разговору.

– Все в порядке. Мне приятно, что вы были со мной откровенны, Мэдисон, но вы не обязаны оправдываться. Мы ведь только коллеги. – Последняя фраза прозвучала неожиданно печально.

– Хорошо. Я никогда… вернее, я редко рассказываю о себе. Спасибо за то, что выслушали и не осудили.

– Я никогда не смог бы вас осуждать. – Если бы это случилось в другое время, когда он был другим человеком, ей грозило бы именно это. Но его сердце давно превратилось в льдинку, и его не тронут даже признания американки, пытающейся выжить любой ценой.

День был солнечный и теплый, и Мэдисон вскоре стало жарко в теплой куртке и свитере.

– Вы сказали мне, что будет холодно и дождливо.

– Такое возможно. Мы еще не добрались до Килкенона. Вы ведь в Шотландии.

– Там так же красиво, как здесь?

Мэдисон огляделась, позволяя себе еще раз полюбоваться спокойными водами озера, мягко омывающими берега, и сочными красками: пурпурными, множествами оттенков зеленого и серого. Она думала, они подойдут ближе к озеру, но вместо этого Кит пошел в другую сторону по узкой тропинке, ведущей на холм. Оказалось, ежедневные пробежки совсем не подготовили ее к этому восхождению. Мышцы на икрах заломило, легким стало не хватать воздуха.

– Правда, красиво? В Килкеноне совсем не так красиво. Удивительно. Осторожно, здесь скользко. – Кит взял Мэдисон за руку и потянул, помогая забраться вверх. В этом движении было столько заботы и нежности, что ей внезапно захотелось прижаться к нему и так идти рядом, разглядывая открывающийся вид. Вместо этого Мэдисон слегка оттолкнула его и побежала вперед.

– Не отставайте, Бьюкенен! – крикнула она через плечо.

Мэдисон решила, что физическая нагрузка поможет ей отвлечься от всяких глупостей. Например, желания посмотреть Киту в глаза, взять за руку или прижаться к широкой груди.

Мэдисон ускорила темп, с радостью ощущая, как напрягаются мышцы бедер и ног. Расстояние между ними увеличивалось.

– Мы не на соревнованиях, Картер. Сбавьте темп, ощутите, как пахнут розы, полюбуйтесь видом.

– Только лузеры всегда готовы сбавить темп. С такой философией Манхэттен съел бы вас живьем, – бросила Мэдисон, не поворачивая головы. Она была сконцентрирована лишь на движении ног, сейчас она двигалась почти вертикально относительно склона холма. Мысли были лишь о том, что надо сделать еще шаг, преодолевая себя, оставляя под ногами камни, скользкую грязь и…

– Нет! Черт!

И обманчиво неглубокие лужи. В одну из них, полную отвратительной жижи, Мэдисон и провалилась почти по колено, а теперь не могла выбраться.

– О, Кит, я попала в яму. Кит! Прекратите смеяться.

Он уже стоял рядом, сложив руки на груди, и весело смотрел на нее.

– После взлета бывают падения.

– Я никуда не падала. – Мэдисон попыталась вскинуть голову и посмотреть на него с достоинством, что весьма непросто, когда одна нога застряла в яме, а вторая скользит по краю, готовая вот-вот туда угодить. Она может упасть в любую минуту, но разве можно позволить произойти такому на глазах у этого мужчины?

– Разве? – усмехнулся Кит.

– Не могли бы вы мне помочь?

– Мог бы. – Смех заглушил его ответ.

– Ждете, когда я стану вас умолять?

– Ну… – Он склонился так низко, что ее обдало его теплым дыханием. Лицо было всего в нескольких дюймах от ее плеча, и она могла ухватиться за его шею и спастись или навсегда погибнуть.

– Вы должны сказать «пожалуйста».

Взгляды их встретились. Его глаза были полны веселья и смеха, губы изогнулись, но было в этом выражении и нечто глубокое и серьезное, усиленно скрываемое и все же рвущееся наружу. Мэдисон поняла, что будет лучше подчиниться, а ведь она с шести лет никого ни о чем не просила. Не сводя глаз с Кита, она растянула губы в улыбке и произнесла: