Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я все решу, — отрываюсь от кружки и достаю бумажник.
Жизнь подбросила меня чуть ли не до небес благодаря деньгам. Деньги имели особый запах. Запах похоти. Запах адреналина. Запах роскоши. Запах власти. Список бесконечен и продолжать его не имеет смысла. И сколько бы не утверждали обратное, мне комфортнее в Range Rover, чем на жигулях. Конечно, я не настолько тупой и наивный, и мне ни понаслышке известно, что от смерти и прочего финансы не спасут. Но это именно та ситуация.
Парень, чью рожу я хорошенько разукрасил, куда-то съебался. А и пес с ним, договориться и с его мало вменяемыми дружками можно.
— Сколько нужно заплатить, чтобы мы благополучно забыли эту ситуацию?
— У тебя денег не хватит, мудак! — культурным манерам явно не научен.
— Сколько? — еще раз повторяю я, старательно изображая, будто не услышал оскорбление в свой адрес. Но кулаки то так и чешутся, чтоб и этим двоим навтыкать.
— Триста тысяч. Наличными. — требовательным голосом продолжает беседу этот смелый. Продешевили ребятки.
Звоню Олегу, чтоб снял бабла. И я лишний раз убеждаюсь, что деньги решают. Оборачиваюсь, и вижу, как Вика о чем-то договаривается со своей подружкой.
Как ее?
Вера, кажется.
Вера особого доверия не вызывает. Пафосная кукла с тонной макияжа — видок у нее сегодня был такой, будто весь мир подозревает в заговоре против нее. А малышка Вика на ее фоне выглядит, как сущий ангел.
— Ну что, Виктория, поехали домой? — нарушаю бабский треп, и Вера смотрит на меня исподлобья. Я ее беременную бросил? С чего столько ненависти во взгляде. Обнимаю Малинову за талию и тяну к себе вплотную, отчего та снова невольно дрожит.
Мне нравятся ее простые и естественные реакции. Эта дрожь, скромность, чистота. В своем мире я давно не встречал таких женщин, которые краснеют от упоминаний интима и трясутся от прикосновений. Вика — сама нежность. Именно это и цепляет за живое, заставляет оберегать ее, как капризную розу от ветров.
Но когда эта «роза» замахнулась подносом на сегодняшнего несостоявшегося извращенца, я немного охренел. Не так, чтобы пустить ситуацию на самотёк и не вступиться, но крепко.
— Хорошо, Герман, — наконец произносит Малинова, заканчивая нашу с Верой немую войну. Что-то с этой подружкой не так.
В машине я немного успокаиваюсь. Вика смотрит в окно опустошенным взглядом, по которому даже не прочитаешь ее мысли.
— Так себе денек, — начинаю издалека, смотря на то, как нервно она теребит волосы, то и дело подносит палец ко рту, будто сейчас начнет грызть ногти. Терпеть этого не могу.
— Самый дерьмовый день! — шипит моя нежная роза, поворачивается ко мне и прикрывает рот рукой, будто сказала лишнего. — Простите.
Манерам эту девочку явно учило светское общество — ее жесты, мимика, нежные взгляды и голосок. Нахваталась в академии искусств? Но это не она — подделка, фальшивка. Она настоящая дерзкая? Способная треснуть подносом в харю? Я даже немного жалею, что влез, и не предоставил себе возможность насладиться этим зрелищем.
— Хочешь расслабиться? Можем заехать в ресторан.
— Хочу домой, — немного резко, зато без вранья. — Я очень устала. Думаю, лучше расслаблюсь в джакузи.
Улыбка проскальзывает по ее милому лицу, а в мою голову уже лезут представления обнаженного тела, окутанного тысячью пузырьков.
— С удовольствием к тебе присоединюсь, — без капли иронии шепчу ей в лицо, пододвинувшись ближе, и с упокоением наблюдаю, как сотня маленьких веснушек тонет в краске. Руки сами скользят к ее коленям, и я обнимаю ладонью тонкую ножку. Непорочность сводит меня с ума, как извращенца, повидавшего все на своем пути, кроме скромности.
У дома припаркована красная Panamera, от которой меня воротит. Жанне то что опять нужно в моем доме? Глаза сами закатываются, а моя неприязнь, кажется, передается и Вике. Смотрю на замученное лицо охранника при входе — Жанна и его, видимо, довела до белого каления.
В доме хаос, будто ураган пронесся, а слащавый запах индийских цветочков витает в воздухе надоедливыми нотами.
— Фаина Ивановна отведет тебя в комнату. Расслабляйся. Я зайду позже. — Шепчу на ухо Малиновой, и та устало гладит плечи, спрятанные под плотной тканью.
— Хорошо, — на выдохе проговаривает в ответ.
Ну и где этот безумный вихрь, который за своим упрямством и чрезмерным высокомерием ничего не замечает? Поднимаюсь на второй этаж в поисках Жанны.
Я не ошибся.
Красивая высокая женщина с бокалом вина стоит в коридоре, рассматривая картины на серой стене.
— Здравствуй, Жанна, — особого желания непринужденно болтать с ней нет, но для приличия я невинно улыбаюсь, а-ля лучший племянник в мире, и иду с распростертыми объятиями. — Чем обязаны?
— Привет, Герман, — скалит белые зубки, старается изо всех сил показаться милой. — Когда познакомишь со своей новой содержанкой? Уже видела ее, пожелала ей приятного времяпрепровождения в доме худшего подонка в мире!
— Единственная содержанка в этом доме — это ты! — обнимаю Жанну, задыхаясь от навязчивой сладости духов.
— Устал платить за единственную живую родственницу? Или средств с компании уже не хватает? А я говорила, что ты все спустишь в унитаз! — не может не уколоть в ответ.
— Ты, судя по последним запросам, свой бизнес тоже спустила? — освобождаюсь от объятий и смотрю в карие глазищи, обрамленные наращенными ресницами.
— Дела в салоне действительно не ладятся. Поэтому я приехала лично предлагать тебе очень выгодно вложиться! Мы можем купить аппараты, заняться не только волосами, но еще и ноготочками! — Блондинка сияет от своей идеи, того смотри от счастья разопрет.
— Когда ты видела Вику?
Жанна ненавидела моих женщин. Каждой из них она портила жизнь. Одной отстригла волосы, пока та спала, другой периодически подмешивала слабительного, для третьей вызвала стриптизера в офис во время важной конференции раздевшегося в приватном танце на столе, тряся яйцами перед партнерами-китайцами.
— Ай, все тебе скажи! — Жанна весело захлопала в ладоши. — Скажу лишь, что Вика не твоего поля ягодка. Ты — экзотическая фейхоа, а она… я даже не знаю…
С фейхоа меня еще никогда не сравнивали. Я невольно усмехнулся.
4.4
— Вика первая женщина, которую я хочу не только трахать, — признаюсь честно, но это вряд ли остановит сокрушительное торнадо в юбке.
— Чего же хочет Амурский Герман Александрович от серой мыши? — выразительно подняв брови, тетка театрально схватилась за сердце. — Или в твоей черной душе появилось место для любви?
— А что если так?
— Тогда я повеселюсь, когда мышь надоест тебе
