Заинтригованный, я спросил Мэтта, откуда у него такие разносторонние социальные и философские интересы. «Книги по философии я получил в наследство от моего отца, – начал Мэтт. – В молодости он хотел защитить докторскую диссертацию по философии, но поменял свои планы, когда начали появляться дети. В 70-х гг. молодому доктору философии трудно было бы найти работу, так что Либерман-старший переквалифицировался в юристы. Но у него остались книги, и, пока я рос, я читал все, что мне попадалось. Это была моя первая настоящая любовь в мире идей».

Интерес к когнитивной социологии пришел позже. Мэтт тогда учился в Ратгерском университете, и на него серьезно повлиял Брюс Уилшир, профессор, познакомивший его с Ницше, немецкой философией XIX в. и работами Уильяма Джеймса. Для Уилшира ключом к изучению общественного поведения было понимание субъективного опыта. Затем, поступив в аспирантуру в Гарварде, Мэтт открыл для себя мозговое картирование и начал работать под руководством знаменитого психолога Дэниела Гилберта{56}, чья книга «Спотыкаясь о счастье»[7] (Stumbling On Happiness) привлекла широкое внимание к теме влияния общества на сознание. «Я попался, – объясняет Мэтт. – Большую часть своей сознательной жизни мы проводим, пытаясь найти свой путь в социуме, и мне очень хотелось узнать больше о том, как эти процессы кодируются в человеческом мозге».

Я впервые обратил внимание на исследования Мэтта Либермана, прочитав одну из первых его научных работ{57} «Интуиция. Подход с точки зрения социальной когнитивной неврологии» (Intuition: A Social Cognitive Neuroscience Approach). В ней он высказывает предположение о том, что интуитивное мышление – это не мистика, как считают многие, а стратегия обработки информации мозгом, мыслительная привычка, которая основывается на так называемом скрытом обучении. В психологии этим понятием обозначается обучение, происходящее непреднамеренно, – такой способ получения информации об окружающем мире, при котором мы неосознанно усваиваем некие факты и подсказки об отношениях и силах, в нем действующих. Например, человек, оказавшись в чужой стране, перенимает слова, жесты и обычаи местных жителей, не задумываясь об этом. Другой пример: мы перемещаемся по знакомому городу, прекрасно понимая, в каком направлении нужно двигаться, и не прикладываем при этом никаких сознательных усилий. Так же объясняются неожиданные приливы оптимизма и радости, для которых вроде бы нет никаких внешних причин, и, наоборот, знакомое каждому чувство, порой возникающее при разговоре с кем-то: мы ощущаем, что что-то не так, хотя не можем это внятно истолковать. Стоит отметить интересный момент: мы часто допускаем, что такие рефлекторные реакции – «нутром чую» – могут быть важнее для принятия решений, чем сознательные попытки анализа ситуации.

Совершенно очевидно, что наш мозг может запускать привычные двигательные реакции{58}, не привлекая сознание к обдумыванию деталей. Так почему же что-то аналогичное не может происходить в области мышления? Почему какие-то мыслительные процессы не могут запускаться так же, то есть автоматически? Нас ведь не удивляет то, что многие моторные навыки и ряд когнитивных способностей – ловля мяча, катание на лыжах или велосипеде, чтение и письмо – со временем и практикой становятся автоматическими. Например, наблюдая за малышом, играющим в кроватке, легко можно заметить, что человек появляется на свет с врожденной способностью – «инстинктивным» стремлением тянуться к предметам и хватать их. Позднее, после многих часов практики, такие запрограммированные природой стремления трансформируются в эффективное «привычное» поведение – рефлекторные, прошедшие настройку навыки, которые дают нам возможность наслаждаться разнообразными играми с мячом.

Итак, Мэтт Либерман задумался, не может ли интуиция – рефлекторные знания, основанные на скрыто усвоенных социальных привычках мышления, – развиваться и действовать в принципе так же, как и моторные навыки (хотя, конечно же, интуиция более тонка и индивидуальна, чем, к примеру, умение ловить мяч). И если это действительно так, то на каких нейронных процессах основаны такие рефлекторные навыки{59}? Мэтт предположил, что если интуитивные знания действительно основаны на привычках, то базальные ганглии – скопление нейронных узлов в глубине нашего мозга, которые координируют двигательные программы, позволяющие нам ездить на велосипеде или ловить мяч, – вероятно, будут участвовать в приобретении и поддержании социальных отношений, например в том, что мы предпочитаем общение с определенными людьми или точно знаем, как нам больше всего нравится проводить время.

Однако теории остаются лишь предположениями, пока не будут доказаны, поэтому позже, в Калифорнийском университете, Мэтт провел серию экспериментов для проверки того, задействованы ли в рефлексивном, сознательном поведении с одной стороны и рефлекторном, основанном на интуиции или подсознании, – с другой различные структуры мозга. Эти эксперименты были весьма оригинальными. В одном из них Мэтт набрал две группы опытных профессионалов – футболистов и актеров импровизационного жанра (в конце концов, дело ведь происходило в Лос-Анджелесе!) и сравнил их друг с другом на основании того, каким способом они приобретали знания в этих двух областях, одной знакомой, а другой незнакомой для них. Мэтт рассуждал примерно так: у профессиональных футболистов должен быть иной жизненный опыт, более детальные неосознанные представления об игре в футбол, чем у профессиональных актеров, и наоборот.

В частности, Мэтт предположил, что люди, близко знакомые со всеми нюансами актерской профессии, должны быть способны рефлекторно (интуитивно) реагировать на предположения, относящиеся к их роду занятий (например, должен ли актер быть творческой, тонко чувствующей, сообразительной и т. д. личностью?); в то же время людям, далеким от актерской деятельности (в эксперименте это были футболисты), необходимо сознательно обдумать предложенные утверждения, прежде чем согласиться или не согласиться с ними. И конечно же, применительно к утверждениям о футболе результат в этих двух группах должен быть обратным. А если нейронные структуры, ответственные за интуитивную и сознательную обработку, действительно различаются, это должно отражаться в различиях кровотока, видимых на томографе.