— Вижу, — буркнул Итан.

— Еще бы. — Она тихо и мелодично рассмеялась. — Моя мама обклеила обоями внутреннюю поверхность шкафа, хотя я всегда мечтала сама украсить свою комнату, сделать так, как нравится мне, а не ей.

— Видно, стремление стать дизайнером проснулось в тебе с детства?

Она кивнула.

Итан даже позавидовал ей: в отличие от него, она рано нашла свое призвание. Он никогда не задумывался о том, кем будет. А если бы задумывался, то вряд ли попадал бы в разные неприятные истории. Вплоть до армии будущее его мало волновало.

— Так вот, однажды я со зла ободрала все обои внутри шкафа. О, это был страшно дерзкий поступок, но я нарочно выбрала место, которое моя мать вряд ли заметила бы.

Она усмехнулась.

Итан тоже рассмеялся, ему понравились насмешливые нотки в ее голосе.

— Она так никогда и не узнала, что я ободрала все внутри шкафа. Розалита, конечно, заметила, ведь она убиралась в моей комнате, но она умеет держать язык за зубами. Так вот, когда я ободрала обои, то под ними обнаружила отметки.

Она провела пальцами по стене.

Пальцы у нее были длинные и нежные. Итан на миг представил, как эти пальцы гладят его кожу, ласкают его… Он откашлялся, чтобы скрыть смущение.

— Что за отметки?

— Посмотри.

Он подошел, от ее запаха у него слегка закружилась голова. Ему сразу вспомнилось вчерашнее: ее руки вокруг его шеи, ее горячие губы, прижатые к его губам. В этом не было ничего хорошего. Ему следовало сосредоточиться на деле, ради которого он позвал ее, а вместо этого он витал в сладостных грезах.

Он нагнулся, чтобы лучше рассмотреть небольшие отметки — тонкие линии, проведенные карандашом и ручкой.

— И что это такое?

Он отодвинулся подальше от сводящего с ума запаха.

— Неужели не догадываешься? Отметки роста! — воскликнула она так весело, как будто впервые обнаружила их.

Он помотал головой и в задумчивости сунул руки в задние карманы брюк.

— Я никогда не бывал дома подолгу, впрочем, моей матери было не до этого. Меня всегда тянуло на улицу, к друзьям… Я доставлял ей одни неприятности.

Его голос дрогнул от охвативших эмоций.

Сколько раз ему хотелось исправиться, стать другим! Сколько раз он пытался совершать поступки, в которых не было бы ничего дурного! Однако его желания сильно расходились с той безалаберной жизнью, которую он вел.

Фейт посмотрела ему в лицо, она видела, как ему нелегко. И в ее глазах отражалось одно лишь понимание, но не сочувствие.

— Мою маму никогда не интересовали ни подобные открытия, ни то, как растет ее дочь.

Фейт опять вернулась к беседе, да так деликатно, как будто и не заметила, что творится в его сердце.

Ее тактичность очень нравилась Итану.

— Однако отцу я эти отметки показала. То, что я ободрана мамины обои, ему было безразлично. Не говоря ни слова упрека, он взял ручку и добавил к этим полоскам новую, отмечающую уже мой рост.

— Похоже, ты его очень любишь.

Она отошла от шкафа. Ее лицо стало грустным.

— Да, люблю. Любила. Нет, все-таки люблю. Да, я люблю его. — Она решительно тряхнула головой. — Мне только не понятно, зачем он так поступил.

— Может быть, он столкнулся с чем-то неожиданным, и ситуация вышла из-под контроля?

— Тому, что он сделал, нет оправданий.

Фейт говорила быстро, нервно, не слушая Итана.

— Как бы там ни было, но большая часть этих отметок осталась от детей, которые жили здесь раньше.

— И какие же твои? — уточнил он.

— Те, что сделаны ручкой. Отметки карандашом были сделаны до меня.

Ему было приятно думать, что она жила в этой розовой комнате. Именно так должна была выглядеть спальня Принцессы, во всяком случае, он так и представлял ее себе. Забавно, Итан никак этого не ожидал, но дизайном спальни занималась мать Фейт, а не она сама.

— Все отметки, мои и чужие, — тоже история дома. Правда, здорово?!

— И какова же его история? — не без любопытства спросил Итан.

— Неужели тебе ничего не известно об этом?

Он отрицательно помотал головой. Он знал одно: такой дом мог принадлежать только богатым людям, а больше ему ничего не было известно. Будучи подростком, он с благоговейным уважением смотрел на величественный особняк на холме. Повзрослев, понял, что такой дом — это зримое воплощение надежности. Это был его второй шанс — завоевать прочное и солидное положение в Серендипити.

Обитатели Серендипити, жившие в том же районе, где жила семья Итана, всегда с почтением относились к отцу Фейт. Приобретая дом, Итан рассчитывал на то, что хотя бы часть того уважения, с каким люди смотрели на особняк, перейдет на его нового владельца. Однако враждебное поведение братьев заставило его усомниться в правильности своих расчетов. На душе у Итана было тяжело. Даже его домработница не считала нужным скрывать своей неприязни к нему. Но несмотря на все, он надеялся, что в конце концов сумеет завоевать их расположение.

— Расскажи мне о доме, — попросил он, желая хотя бы на минуту избавиться от тягостных мыслей.

— Ну что ж, как рассказывала моя мама, давным-давно состоятельные обитатели Манхэттена захотели убежать из города от летней жары. Вот они и решили построить коттеджи, чтобы пережидать в них городскую духоту. Представляешь себе коттеджи?

— Да, нечто маленькое и причудливое.

Она звонко рассмеялась.

При звуках ее мелодичного голоса сердце Итана сладостно забилось.

— Серендипити с его чудесным озером, должно быть, показалось им подходящим местечком, — мечтательно продолжила она.

Озеро на окраине города было всеобщим любимым местом отдыха. Дети обожали гулять вокруг него, а взрослые устраивали на берегах семейные пикники. Только родные Итана не часто бывали на озере. Его отец дома бывал очень редко, а когда бывал, то в доме поднимались скандалы и ссоры, от которых Итан побыстрее уходил.

— Одна семья купила здесь землю и построила большой дом. Другие, равные им по социальному положению, последовали их примеру. А потом между ними началось соревнование, кто кого перещеголяет.

Как ни странно, но прошлое очень походило на настоящее.

— Этот дом стал основной достопримечательностью.

Фейт развела руки в стороны, как бы желая обхватить все вокруг себя. По выражению ее лица было видно, как она любит дом и гордится этим местом.

Итан любовался ею, не сводя глаз с взволнованной и вдохновленной Фейт.

— Со временем состав владельцев, конечно, менялся. А потом из летнего места отдыха все тут превратилось в дома, где жили постоянно. Менялись времена, менялись и домовладельцы. Некоторые из хозяев разорялись, другие переезжали в долину, приезжали новые люди, строились новые дома, и город разрастался. Но этот дом продолжал величественно стоять на вершине холма, и все его хозяева старались поддерживать величие особняка. На протяжении последних двадцати лет здесь жили мои родители, они следили за ним, пока…