Когда все звери наконец столпились вокруг нас, Эддисон закричал:

— Трижды поприветствуем убийц пуст о ты!

Дердра взревела, коза затопала, сова заухала, куры закудахтали, а Грант что-то промычал. Пока все это происходило, Бронвин и Эмма то и дело переглядывались, Бронвин косилась на свое пальто, под которым пряталась мисс Сапсан, и поднимала брови, безмолвно спрашивая у Эммы: Пора?и Эмма в ответ качала головой: Рано.

Бронвин уложила Клэр на траву в тени дерева. Та взмокла и дрожала всем телом, то теряя сознание, то снова приходя в себя.

— Я видел, как мисс Королек готовит особый эликсир от жара, — произнес Эддисон. — Отвратительный на вкус, но помогает.

— Моя мама варила мне куриный бульон, — сообщил ему я.

Куры испуганно закудахтали, а Эддисон метнул в меня злобный взгляд.

— Он пошутил! — сквозь зубы процедил пес. — Это шутка, очень глупая шутка, ха-ха! Такого блюда как куриный бульон не существует!

С помощью Гранта Эддисон принялся готовить эликсир. Вскоре они вернулись с миской чего-то очень похожего на грязную воду, оставшуюся после мытья посуды. Когда Клэр выпила все до последней капли и уснула, животные устроили для нас небольшой пир. Они принесли несколько корзин свежевыпеченного хлеба, а еще яблочный компот и сваренные вкрутую яйца — из тех, которые не взрываются. Поскольку никаких столовых приборов и тарелок у них не было, все это вручили нам прямо в руки. Я даже не осознавал, насколько проголодался, пока не уплел три яйца и буханку хлеба за пять минут.

Покончив с едой, я рыгнул, вытер губы и поднял голову. Животные нетерпеливо наблюдали за нами, и при этом их лица были такими смышлеными, что мне стало не по себе. Меня охватило непреодолимое ощущение, что я сплю.

Миллард ел, сидя на земле рядом со мной. Я обернулся к нему и поинтересовался:

— Ты когда-нибудь раньше слышал о странных животных?

— Только в рассказах для детей, — ответил он с полным ртом хлеба. — И это очень странно, что именно один из таких рассказов привел нас к ним.

И только Оливию все окружающее, похоже, нисколько не смущало. Возможно, потому, что она была еще очень маленькой (во всяком случае, с виду) и для нее граница между сказками и реальной жизнью оставалась нечеткой и размытой.

— Где все остальные животные? — спросила она у Эддисона. — В истории про Кутберта были ходулелапые медведи и двухголовые рыси.

И вдруг вся их радость куда-то улетучилась. Грант спрятал свое большое лицо в ладонях, а Дердра жалобно не то заржала, не то застонала.

— Не спрашивай, не спрашивай, — пробормотала она, понурив свою причудливую голову на длинной шее.

Но было слишком поздно.

— Эти дети нам помогли, — сказал Эддисон. — Они заслужили право выслушать нашу грустную историю, если она их интересует.

— Если вы не против ее рассказать, — откликнулась Эмма.

— Я люблю грустные истории, — закивал головой Енох. — Особенно такие, в которых драконы съедают принцесс, а в конце все умирают.

Эддисон откашлялся.

— В нашем случае скорее принцесса съела дракона, — произнес он. — Последние годы выдались очень тяжелыми для таких, как мы. А до этого мы пережили несколько тяжелых столетий. — Пес расхаживал взад-вперед, своей манерой держаться и своими интонациями все больше напоминая проповедника. — В незапамятные времена в мире было полно странных животных. В те далекие дни на земле жило больше странных животных, чем странных людей. Каких только зверей тут не было: киты, которые летали, как птицы, черви размером с дом, собаки вдвое умнее меня, если в это можно поверить. У некоторых были собственные королевства, и правили этими королевствами тоже звери. — В глазах пса промелькнула едва заметная искра, как будто он был достаточно стар, чтобы помнить тот мир. Затем он глубоко вздохнул, и его глаза снова потухли. Но он продолжал: — То, что вы видите, это лишь ничтожная часть тех животных, но это все, что осталось. Нас постигло почти полное вымирание. Кто-нибудь из вас знает, что случилось со странными животными, некогда населявшими этот мир?

Мы молча жевали, потому что, к своему стыду, ничего об этом не слышали.

— Ну хорошо, — произнес он, — пойдемте со мной, и я вам покажу.

Он затрусил по залитой солнцем равнине, покинув тень деревьев, но, пройдя несколько шагов, остановился и обернулся, ожидая, что мы последуем за ним.

— Прошу тебя, Эдди, — вмешалась эму-раф. — Не сейчас — наши гости едят!

— Они сами спросили, и я им рассказываю то, о чем они хотели знать, — отозвался Эддисон. — За эти несколько минут их хлеб никуда не убежит!

Мы нехотя отложили еду и пошли за собакой. Фиона осталась под деревьями присматривать за спящей Клэр, а Грант и эму-раф припустили за нами. Вместе мы пересекли плато и вошли в лесок на противоположном его конце. Между деревьями вилась дорожка, посыпанная гравием, и, хрустя камнями, мы дошли до небольшой поляны. Перед тем как выйти на нее, Эддисон произнес:

— Позвольте мне представить вам самых изумительных странных животных, когда-либо существовавших на нашей планете!

Деревья расступились, и нашим глазам предстало небольшое кладбище с аккуратными рядами белых надгробных плит.

— О нет, — раздался голос Бронвин.

— Здесь похоронено, наверное, больше странных животных, чем в настоящее время насчитывается во всей Европе, — произнес Эддисон, проходя между могилами и направляясь к внушительной плите, на которую потом оперся лапами. — Ее звали Помпи. Она была замечательной собакой. Чтобы залечить любую рану, ей было достаточно несколько раз лизнуть ее. Это было истинное чудо! И тем не менее, воткак с ней обращались. — Эддисон щелкнул языком, и Грант поспешно выбежал вперед и сунул мне в руки небольшую книжицу. Это был фотоальбом, открытый на изображении собаки, запряженной в небольшую повозку подобно мулу или лошади.

— Она попала в рабство в бродячий цирк, — продолжал Эддисон. — Ее, как самое обычное тягловое животное, заставили катать толстых избалованных детей и даже хлестали стеком! — Его глаза гневно горели. — К тому времени как ее спасла мисс Королек, Помпи была на краю гибели от тоски. После переезда сюда она прожила всего несколько недель, после чего ее похоронили здесь.