Тот, кого назвали Андрегером, недоуменно пожал плечами.

— А что вам мешает просто присоединиться к колонии? — задал он свой вопрос.

— Человеческая гордость!.. — не произнес, а, казалось, вытолкнул сквозь зубы человек в плаще.

— То есть, Дункан, поясните… Я не совсем понимаю, в чем именно ущемляется ваша гордость? Разве я предлагаю вашим людям что-то скверное? Мне кажется, наоборот, я стремлюсь улучшить их существование, ведь на освоенной территории работает климатический контроль, действует система здравоохранения, есть все цивилизованные условия для жизни…

— Этот мир принадлежит людям! — резко ответил Дункан, которого в очередной раз покоробило вежливое и официальное обращение собеседника. — Вы же сдали сферу этому Интеллекту и теперь пляшете под его указку! Мои люди никогда не пойдут туда, где правит машина, которая уже пыталась осуществить геноцид!

Андрегер сокрушенно покачал головой. Ему было чрезвычайно трудно разговаривать с человеком предубежденным, для которого факты не непреложная истина, а лишь колода карт, из которой опытной рукой извлекаются только выгодные в данной ситуации масти. И тем не менее он терпеливо возразил:

— Это была ошибка. Чудовищная ошибка, в которой виновата семантическая[6]пропасть, разделяющая наши цивилизации. Причем, заметьте, до геноцида не дошло. — Он кинул беглый взгляд на собеседника. — А Интеллект является именно той системой, которая предназначена для управления Сферой, — напомнил Андрегер. — И если быть справедливыми, то этот мир никогда не принадлежал и еще долго не будет принадлежать ни нам, ни ему. Сфера Дайсона слишком велика и слишком основательно разрушена временем, чтобы кто-то мог претендовать на полный контроль над этой территорией.

— Он уже правил этим миром, — угрюмо возразил Дункан. — И, по-моему, не оправдал надежды своих создателей. Он ведь не смог отразить атаки предтеч, и цивилизация инсектов погибла.

— Думаю, что потенциальные возможности Интеллекта тут ни при чем, — ответил Андрегер, машинально закладывая руки за спину. — Мы до сих пор не знаем точно, кем являлись предтечи. Эти создания для нас по-прежнему полнейшая загадка. — Он искоса посмотрел на собеседника и добавил:

— В оправдание Интеллекту посмею заметить, что события на базе Черная Луна показали несостоятельность двух боевых человеческих флотов в схватке с несколькими реанимированными образцами древней пространственной жизни. Так что не нам судить о потенциальных возможностях фотонного мозга. Он работал до тех пор, пока инсекты не отключили его и не эвакуировали на одну из лун нынешнего Эригона в надежде на будущее возвращение в гибнущую сферу.

— Да, вот только она не погибла, верно?

— Нет, Сфера именно погибла, — уверенно возразил Андрегер. — Уцелела лишь оболочка, которая и по сей день мертва в большей своей части. Потенциально этот мир способен вместить в себя все Человечество, вкупе с ныне существующими анклавами инсектов, но для этого нужно восстановить внутренние структуры Сферы, возродить управление климатом, залатать нарушенную обшивку, устранить утечки атмосферы. И ни один наш компьютер не приспособлен для этого так хорошо, как Интеллект.

При этих словах Андрегера Дункан резко остановился, неприветливо посмотрев на собеседника.

— Не нужно так упорно навязывать нам контроль со стороны вашего древнего разума. Когда я говорил о человеческой гордости, то имел в виду прежде всего нашу состоятельность. Мы сами можем решить проблемы, связанные с реанимацией Сферы. Более того, мне кажется, что восстанавливать древние системы — глупо. Инсекты исчезли, выродились, и эта территория должна осваиваться людьми и возрождаться, сообразуясь с потребностями нашего метаболизма. Сферу необходимо не восстанавливать, а воссоздавать заново, наполняя ее новым содержанием, ориентированным на человека!

Он немного помолчал, а затем добавил резче, чем говорил до этого:

— Мы вольны селиться, где захотим. И ни одно наше завоевание не будет приписано заслуге параноидальной машины. Его время истекло три миллиона лет назад. Теперь тут территория человечества!..

Андрегер слушал с внимательным терпением. Казалось, что он владеет неограниченным запасом этого дара. Эмоции, видимо, не перехлестывали его разум.

Он видел очевидное, но не мог в этой ситуации что-либо изменить.

— Сожалею, — негромко произнес он. — Я рассчитывал, что мы сможем найти хотя бы одну точку соприкосновения взглядов, господин Фрост.

Дункан молча пожал плечами, затем, решив, что вопрос, по всей видимости, исчерпан, не прощаясь, развернулся и зашагал к оставленному неподалеку вездеходу.

Андрегер несколько секунд смотрел ему вслед, а затем также направился к своей машине.

Двигатель вездехода завелся, несколько секунд проработал на высоких оборотах, а затем звук стал ровнее, — тупоносая бронированная машина тронулась с места и покатила по древней, закамуфлированной высохшим болотным илом дороге.

Андрегер сел в комфортабельное кресло своего флаера, но не прикоснулся к пульту управления — он все так же был погружен в свои мысли, словно слова Дункана что-то затронули в нем, встревожили, но это «что-то» пряталось в глубинах подсознания, ускользало…

Наконец его рука легла на сенсоры управления стартом. Изящная машина легко и почти бесшумно поднялась в воздух, слегка покачиваясь в поле, которое генерировал ее двигатель.

Орбитальная плита уже полностью заслонила собой звезду, и ее тень накрыла болотистую равнину, погрузив окрестности в подкрашенный багрянцем мрак.

* * *

В сотне километров от места описанной встречи, посреди бескрайних топких болот, возвышались эбеново-черные руины города, некогда возведенного насекомоподобными существами — истинными создателями и бывшими хозяевами данного циклопического мира. До этих руин еще не дошли ни исследователи из числа людей, ни машины, которые преобразовывали бескрайние топи заболоченных равнин в пригодные для жизни пространства.

Здесь властвовали тишина и сумрак, который тысячелетиями таился под постепенно разрушающимися сводами черного города, похожего по внешнему виду и по своей внутренней структуре на увеличенный во многие сотни раз термитник.

Вездесущая вода, которая, прорвав разрушенные временем дамбы, давным-давно разлилась по равнинам, превратив их в зыбкие топи, заполняла и нижние этажи древнего города.

Затопленный город инсектов медленно разрушался на протяжении многих сотен тысяч лет. Жизнь давно покинула его черные стены, и казалось, что мутная жижа зловонных болот воцарилась тут однажды и навсегда.

Однако наступил момент, и затхлая жижа, плескавшаяся в полуподвальных залах, не помешала ожить древнему как сам мир устройству…