— Думал, что уже нет.

Карп открывает дверь и без приглашения в квартиру заходит Влад. Карп пятится назад.

— Спасибо за наводку! — не сняв обувь, марширует подчистим полам. Проходя мимо нового сожителя Алисы, кидает в него ключи: — Иди-ка ты прогуляйся рыба-Карп. Припаркованная глянцевая бэха с тремя нулями на номерах, в твоём распоряжении часа на два.

Поворачивает голову к Алисе заглядывая в голубые глаза. В них сейчас кипит злость, прожигая брюнета голубым пламенем.

Моя девочка, я тоже соскучился!

— Закрой нас, — кидает напоследок суетящемуся парню, — и ключи забери с собой.

— Обувь, сними! — приглушенно цедит сквозь зубы и ей все равно как глупо это звучит со стороны.

— Хорошо-хорошо! — расплывается в улыбке поднимая руки вверх.

Она несколько часов провозилась в этой грязи, а тут.. никакого уважения к чужому труду!

Так и оставив ведро с грязной водой в коридоре, Алиса пошла в кухню. Остановилась у окна, сложив руки на груди.

Он пришёл поиздеваться? Добить? Зачем он вообще здесь? Он добился чего хотел, пробрался в ее жизнь и разрушил.

Сама виновата.. дура!

— Поехали домой. — Руки ложатся на талию и Влад притягивает Алису к себе. Приятно.

Ему чертовски приятно держать девчонку в своих объятьях. Это как два не достающих пазла сейчас, идеально подошли друг другу.

— Уходи, Влад, ты добился чего хотел! — устало вздыхает. Не противится, а толку? Все равно он ее не послушает, возьмёт что хочет применив силу.

Саша все-таки не соврала. Они и вправду расстались.

— Я знаю, хотя предполагал, что тебе понадобится небольшой стимул, — гладит по плечам стягивая широкие лямки вниз. — А ты и вправду изменилась, решившись оборвать все быстро. Прежняя Алиса долго бы тянула кота за яйца. Или ты соскучилась по мне? — провоцирует, искусно выводя на эмоции. Он питается ими как вампир кровью.

— Пошёл к черту, понял? — отходит от него, разворачивается. — Ты разрушил мою жизнь, дважды! Что ты ещё хочешь?

— Тебя! — делает шаг вперёд и девчонка упирается поясницей в подоконник. — Чтобы полностью принадлежала мне. Чтобы как тогда, голая ходила по квартире.

— Ты одержимый псих! — хмурится понимая, что снова в ловушке и снова она в проигрыше.

Он так на неё смотрит как никто никогда не смотрел. Будто она редчайшая диковинка во всем мире, и он сдохнет если она отстранится он него ещё, хотя бы на один ничтожный шажок. А она не отстранится, в этом вся ирония. Ей некуда идти, позади подоконник.

В темноте так опасно сверкают его глаза. Два драгоценных камня, таящие в себе загадку, необузданную глубину, но единственного чего он действительно хочет — это ее, и нет здесь никакой загадки. Все на поверхности.

— Поехали домой, — почти шёпотом. Упирается ладонями в срез подоконника, склоняясь над ней, утыкается в лоб.

Хочет большего. Хочет ближе. Но уже дуреет от того, что Алиса не отталкивает.

— Ты же понимаешь, что у нас ничего нормального не получится! — так же шёпотом в его приоткрытые губы. А в глазах неприятно щиплет. Кажется, именно сейчас она ломается.

— Я не хочу нормально, детка! Я хочу так как есть. С надрывом, на грани. — Проводит большим пальцем по скуле и зарывается ладонью в волосы. Ещё ближе.

Алиса закрывает глаза, чувствуя горячие дорожки на своих щеках. Слёзы.

— Как ты меня можешь об этом просить, после того, что сделал?

Его губы собирают солёные капли на подбородке, с ключицы и возвращаются к шее. Проводит языком, кусает нежную кожу и наконец доходит до любимых губ. Мягко целует и отстраняется:

— Я, и не на такое способен, — произносит серьезно, воспроизводя у себя в голове их «хоум-видео».

От ледяного тона кожа покрывается мурашками. Ведь это правда. Этот псих на многое пойдёт. Ему плевать на человеческую жизнь, тем более мнение. Есть только он и его желания.

Мысль о том, что и она хочет его, растирает в порошок. Она не признаётся. Пусть просто уйдёт. Почему он просто не уйдёт?

— Я не пойду с тобой, — смотрит в глаза давая лживую надежду, она обязательно за неё поплатится: — Сегодня, так, точно!

— Хорошо. — Соглашается. Кивает.

Он даст ей время. Переступит через себя. Но сегодня, без аванса он уйдёт, пусть даже надеется.

Подхватывает ее за бёдра и несёт к кухонному столу. Не давая очнуться, грубо впивается в губы, размещаясь между раздвинутых ног.

***

Он до сих пор слышит как рушится все то, к чему он так болезненно прикипел, что так любил. Бутылка была наполовину пуста, а время далеко за полночь, но грохот обвала его привычной жизни, вытеснял абсолютно все что его окружало, не помогал даже выпитый алкоголь. Боль, вокруг обосновалась боль.

Он не кинулся за ней, когда обнаружил что Алиса ушла. Не позвонил, не написал, хоть его пальцы нервно дёргались в сторону телефона, чуть ли не каждую секунду.

Попытался абстрагироваться, или попросту сдаться? А за что там бороться? За то, чтобы в очередной раз быть отвергнутым? Он знал что она не его. Как бы себя не переубеждал, не мечтал, не умолял.

И хоть она дарила ему ласку, но эта ласка была покрыта льдом. Да ему и этого хватало. Лишь бы она была рядом. Его любви хватит на двоих.

Не хватило.

Поэтому он здесь. А она там, вероятно с ним.

Не хочет возвращаться в квартиру, где каждый сантиметр напоминает о ней. Где боль осознания разорвёт на части грудную клетку, заставляя захлёбываться собственным отчаянием. Она больше не его..

Почему он бездействует? Мог бы вместо того, чтобы вливать в себя дорогущий алкоголь, вернуть ее. Забрать силой, ползать на коленях, простить. Его любви снова хватит на двоих.

Но он устал, просто, банально устал.

Порой, когда любишь, нужно отпустить. Отойти в строну. Время расставит все на свои места. Нет, оно не излечит, оно лишь поможет остудить эмоции.

Это бред собачий считать, что время лечит, потому что мозг, в подобные моменты любит издеваться по хлеще безжалостного зверя, истязать сердце и душу, проецируя самые лучшие, общие моменты. Они выжигают тебя, ты выгораешь. И сколько бы времени не прошло, если ты мучаешь себя, никакое время не поможет.

Здесь только ты, сам, можешь себя спасти. Приструнить собственные эмоции ради того, кого любишь. Это не возможно: отпустить, забыть.. замкнутый круг, петля на его шее, она с каждой минутой стягивается, душа абсурдностью ситуации.

Поэтому он здесь. Пьёт в одиночестве до победно. Чтобы не на эмоциях. Чтобы остыть. Чтобы не унижаться. Чтобы забыться. Чтобы забыть.

Замечает какое-то копошение по левую руку, поворачивается пытаясь сфокусировать взгляд на побеспокоившем его тлеющий ад.