К чести Джулии, надо сказать, что вид у нее был ошарашенный. При появлении Энрике на ее лице отразилось полнейшее изумление, если не ужас. Глаза расширились, рот открылся.

— Гарсия? — ахнула она, глядя на вошедшего.

— Да? — отозвался один из близнецов, переводя взгляд то на Энрике, то на нее.

Энрике заметил на лице брата тень раздражения, вызванного неожиданной помехой. И понял, что со времени детства не был столь близок к тому, чтобы заехать ему по физиономии.

— Гарсия? — повторила молодая женщина, на этот раз глядя на подлинного Гарсию.

— Да, — произнес Энрике, входя в комнату, где застыла застигнутая врасплох парочка. — Вот он — Гарсия.

— Он — Гарсия?

— Кажется, здесь очень сильное эхо, — скривил губы тот.

Джемайма, не обращая на него внимания, повернулась к Энрике.

— Так ты…

— Энрике.

— Это твое настоящее имя? — потрясенно переспросила она.

— Ну да. А что тут такого? Энрике. Энрике Валдес.

С прелестных розовых губ сорвалась пара-другая выражений, этим нежным устам отнюдь не подходящих. Гарсия иронически приподнял брови. Зато Энрике сам не мог бы лучше подвести итог столь неожиданному повороту событий.

Радовало хотя бы одно: судя по всему, как раз в тот момент, как он входил в комнату, Джулия почувствовала в поцелуе Гарсии что-то не то. А значит, все это произошло по недоразумению, а вовсе не в результате ее коварного плана прибрать к рукам обоих братьев. Это было бы уже слишком.

— Может, кто-нибудь наконец возьмет на себя труд объяснить мне, что тут происходит? — В голосе Гарсии начало прорезываться раздражение.

Но это раздражение не шло ни в какое сравнение со злостью Энрике. При одной мысли о том, чем все это могло бы закончиться, не войди он столь своевременно, его пальцы непроизвольно сжались в кулаки.

— Сам собирался у тебя спросить, — ядовито отозвался Энрике. — С какой стати ты обнимаешь Джулию? Она — моя девушка!

— Твоя? — резко спросила Джулия.

Энрике и сам понимал, что со своими собственническими замашками, должно быть, выглядит пещерным человеком. Но ничего не мог с собой поделать.

— Да, моя!

— Да кто такая Джулия? — спросил Гарсия.

Глаза Джемаймы распахнулись еще шире.

— Ты что, в самом деле думал, будто меня зовут Джулией?

— А что еще я мог думать?

— Кто-нибудь скажет мне, кто такая Джулия? — потребовал ответа Гарсия, начиная терять терпение.

— Да я же, — не слишком внятно объяснила Джемайма. — По крайней мере, он считает, что меня зовут Джулией. — Она слабым жестом поднесла руки к вискам и, доковыляв до кресла, рухнула в него. — Но я ведь думала, он знает, что я не Джулия.

— Откуда я мог это знать, если ты сама мне так назвалась? — спросил ничего не понимающий Энрике.

— Джемайма, зачем ты назвалась Джулией? — вторил ему брат, не менее озадаченный происходящим.

— Так ее зовут Джемаймой? — Чудесное имя, подумал Энрике, и как нельзя более подходит этой чудесной женщине.

— Да, Энрике, меня зовут Джемаймой.

— И все равно я не понимаю, что тут происходит, — тряхнул головой Гарсия. — Объясните же мне наконец.

Поскольку Джемайма явно была не в себе, Энрике попытался взять объяснения на себя.

— Насколько я могу судить, Джулия… тьфу ты, то есть Джемайма, запуталась, кто из нас кто. Как учителя в колледже.

Гарсия обдумал эти слова и кивнул.

— Ну да. Как тогда, на экзаменах, когда мы поменялись местами, чтобы я спас тебя от позорного провала по математике.

— Ага, а я тебя — по географии.

— А вот учил бы математику, небось сейчас мог бы подыскать себе работу получше, чем месить глину в котлованах на стройке, — ухмыльнулся Гарсия с видом полного превосходства.

Энрике ответил ему еще более вызывающим смешком.

— А если бы ты не ловил ворон на географии, то не дал бы запереть себя в этом паноптикуме.

— Может, вы оба заткнетесь хоть на секундочку? — прикрикнула на них Джемайма. — Не хватало мне тут еще про ваши милые проделки выслушивать. И без того тошно!

Оба, как по команде, повернулись к ней. Энрике подозревал, что его надменному братцу вот уже лет сто как никто не приказывал заткнуться, а потому с тайным удовольствием наблюдал за его реакцией.

Гарсия сложил руки на груди с самым что ни на есть покровительственным видом.

— Нет ровным счетом никаких причин впадать в истерику, — заявил он тоном, предназначенным подавить любой бунт в зародыше.

Но Энрике не сомневался: Джемайме хватит духу вынести и не такой тон. Черт возьми, как раз отвага и открытость ему и понравились в этой женщине с первого момента их встречи! Отвага, открытость… и улыбка. В данную минуту, впрочем, улыбка эта была несколько зловещей.

— Истерика? — переспросила Джемайма, медленно поднимаясь. — У кого это истерика? Будь у меня истерика, я бы давно разнесла тут все к чертовой матери. — В подтверждение своих слов она пнула ногой рабочий стол, с которого на пол посыпались эскизы. — Или побежала бы требовать, чтобы меня уволили без выходного пособия за непроходимую тупость.

— Ну, точно, — вынес вердикт Гарсия, — говорю же, у нее истерика.

— Повтори это еще раз, — предупредил Энрике, заметив недобрый огонек в глазах молодой женщины, — и она даст тебе по физиономии.

Джемайма прищурилась.

— Скажите начистоту: я — единственный человек в мире, кто не знает, что вас двое?

Энрике пожал плечами.

— Наверное. Но не расстраивайся: ты не первая, кто нас путает. Мы очень похожи.

Гарсия покачал головой.

— И вовсе мы не похожи. Нисколько.

— Разумеется, не похожи, — фыркнула Джемайма с таким видом, будто ее смешила даже мысль об их сходстве. — Ума не приложу, как это я сама не догадалась! Вы же полные противоположности.

Энрике с каждой минутой все больше восхищался ею. Мало кто из их общих знакомых, да что там, даже из членов семьи, понимал, насколько близнецы Валдесы различаются муж собой по характеру. А она уловила это всего после нескольких дней знакомства!

Но вот Джемайма ими, кажется, не слишком-то восхищалась. Напротив, метала на них такие взгляды, словно хотела испепелить на месте.

— Как же это я никогда не слышала, что вас двое? — продолжала она. — Но, честное слово, я понятия не имела, что у моего босса есть брат-близнец.

— Это я уже понял, — кивнул Энрике.

От гнева, с которым он входил в комнату, не осталось и следа… Или почти не осталось. Он до сих пор готов был взорваться, вспоминая, как брат обнимал женщину, которую он, Энрике, искал всю жизнь. Ну ладно, учитывая неординарность обстоятельств, один раз еще можно простить. Но если Гарсия только посмеет снова…