Послушай, у меня есть деньги, много денег: в разных надежных местах, в банке во Фрипорте, их уже девать некуда. Время от времени я понемногу беру оттуда, чтобы делать кое-какие покупки и расплачиваться с теми, кто на меня работает. Тем более, что найти хорошего и верного помощника очень нелегко. Это большая проблема. Так, на меня работает одна стюардесса, которой, как мне хотелось бы думать, я могу доверять. Она никогда не задает вопросов о том, откуда берутся эти деньги. По-моему, она просто не желает об этом знать, а меня такая постановка вопроса совершенно устраивает, и я ей ничего не говорю. Конечно, я мог бы понемногу возить это сам — по десять штук за раз, но если бы они только однажды заглянули бы в мою сумку, то после этого меня стали бы шмонать уже просто каждый раз. Начали бы задавать разные вопросы, а потом ещё и налоговое управление мне на хвост посадили бы. Ее же багажом никто и никогда не интересуется. Но дело в том, что она человек настроения, и берется за мою работу, только когда ей самой этого захочется. И тогда я сказал ей: «Девочка моя, нам с тобой нужно действовать поактивнее.» Тем более, что мне не очень нравится, что мое состояние находится слишком далеко отсюда, что лишает меня прямого доступа к собственным деньгам. Я сказал: «Привози мне теперь тысяч по сто за раз. Получится?» Сначала она уперлась и ни в какую. Потом, правда, сказала, ладно, буду привозить столько, сколько сможет влезть в один большой конверт или вообще брошу это дело. Но ведь разницы-то все равно никакой. Даже если ты везешь всего на один доллар больше, чем дозволенный лимит в десять тысяч, то и с этим одним долларом тебя все равно возьмут за задницу, если, конечно, поймают. Эта же уперлась: нет, только то, что влезет в пластиковый конверт. Понимаешь? С мыслью, что ей нужно провезти конверт, который ей вручает Мистер Уолкер, она ещё кое-как может смириться. Ну а если это посылка больших размеров? Скажем, тысяч пятьсот за один раз? Она не справится. Потому что одним конвертиком тогда уже не обойтись. Она боится, что у неё будут потеть ладони, и таможенники это заметят. Теперь тебе ясна логика этой женщины? Все понял? Вот видишь, и тебе это тоже кажется разумнынм.

Сидя в своем «Мерседесе», Орделл читал ему лекцию о том, как быть плохим и при этом добиться успеха. Запросто оперируя огромными суммами, желая произвести впечатление на своего единственного слушателя. Подумать только, всего одна поставка, и он тоже может стать миллионером.

Орделл уже собрался уезжать, когда Луис наконец сказал:

— Ладно, ты тут говорил про оружие. А про какое именно?

— А какое тебя интересует? Пятнадцатизарядная «Беретта», «Кольт .45»? Черт возьми, да ты только скажи. Может быть тебе нужен МАС-11 полностью автоматический и с глушителем к нему? Я покажу тебе демонстрационный фильм, и тогда сможешь сам выбрать.

— А где ты берешь все это?

— Кое-что покупаю. Ворую то, что нельзя купить или трудно достать. Товар ходовой. На меня работают ребята, которые не остановятся ни перед чем, лишь бы только добыть то, что от них требуется. Это «шестерки» и грабители-профессионалы. Своему ремеслу они учились, устраивая налеты на склады, где хранились наркотики. Они одержимы и потому бесстрашны. У нас тут сейчас наклевывается одно дельце, и тебе это могло бы быть интересно — судя по тому, как ты распрашиваешь меня о моем бизнесе. Тебе решать, потому что деньги там ожидаются действительно немалые. Я тебя ни в коем случае не агитирую.

— И что это за дельце такое? — спросил Луис, ощущая себя хоть и постепенно, но верно вовлекаемым в игру.

— Помнишь, я показал тебе Верзилу? — напомнил ему Орделл. — Того бритоголового нациста, который очень с виду напоминает нашего с тобой общего приятеля Ричарда? Так вот, мы собираемся наехать на его дом, и обнести его по полной программе: взять все его военного барахло и загнать за хорошие деньги. Верзила не настолько туп, как Ричард, ты сам имел возможность убедиться, что настроен он исключительно серьезно. Поэтому он наверняка попытается защитить свою собственность.

— Так вы что, собираетесь убить его? — переспросил Луис.

— Ты разве не слушал, о чем я говорил тебе всего минуту наза? Заранее я ничего такого никогда не планирую, — ответил Орделл. — Я лишь хочу получить то, что мне нужно для продажи. А уж что там случится с Верзилой в процессе, над тем я не властен. Что будет, то будет.

Луис с сомнение покачал головой.

— Даже и не знаю.

— Чего не знаешь?

— Насчет того, чтобы согласиться на это дело.

— Не знаешь, потому что просто сомневаешься или потому что уже твердо решил отказаться?

Луис пожал плечами и затянулся сигаретой.

— Как я тебе уже неоднократно и раньше повторял, я не собираюсь тебя агитировать. Но просто ответь мне вот на какой вопрос, Луис: чего терять такому трижды неудачнику, как ты? — Он начал было сдавать назад, выезжая на шоссе, но остановился. — Знаешь, Луис, тебе только кажется, что ты весь из себя такой хороший. На самом же деле ты ничем не лучше меня, просто тебе выпало родиться белым.

В приемной с Джеки сняли наручники и занесли сведения о ней в журнал регистраций, после чего её отвели к стойке, находившейся в самом конце длинного узкого коридора, где её сфортографировали и сняли отпечатки пальцев на целых шесть разных бланков. Она молча разглядывала вывешенный на стене список поручителей, в то время как её вещи вновь подвергилсь самому тщательному досмотру. У неё забрали сумку, часы, украшения, а также сняли золотые крылышки, что были приколоты к лацкану её форменного пиджака. Ее также заставили снять колготки и туфли на каблуках, взамен которых ей была тут же выдана пара тапочек, похожих на банные шлепанцы. Из туалетного набора было конфисковано лезвие и зеркало. Все остальное ей позволили держать при себе, возвращены также были также и сигареты — две штуки, оставшиеся в пачке — а также мелочь, находившаяся в кошельке. Еще на запястье ей нацепили идентификационный браслет из голубого пластика, сказав, что ей вообще повезло, что она поступила к ним так рано, пока ещё не привезли очередную партию отловленных проституток. На служащих была темно-зеленая униформа. Оружия в кобуре не было ни у кого. Еще ей сказали, что она может сделать положенный ей телефонный звонок.

Джеки набрала номер. Молодой женский голос на том конце провода ответил ей: «Его нет дома,» и в трубке наступила тишина. Джеки снова набрала номер. «Его нет дома,» — ответил тот же невозмутимый женский голос. «Подождите,» — хотела остановить её Джеки. Но не успела. Ей сказали, что она может позвонить и позже, из спальни.

Спальня. В памяти тут же всплыли давнишние воспоминания о колледже.

Но на самом деле это совсем не было похоже ни на колледж, и ни на форт, как она себе это представляла по пути сюда: высокий забор из частокола, вкопанные в землю, заостренные сверху круглые бревна. Заборы были из колючей проволоки, одноэтажные строения выстроены из железобетонных блоков или облицованы снаружи. В темноте, при въезде на территорию, она заметила строительное оборудование и сложенные тут же строительные материалы.