Мамочки мои, до чего же плохо мне было! Настолько плохо, что я почти мечтала умереть. Но помог мальчик с телеэкрана. В один из моментов я увидела его сидящим на облаке. Покачивая ножками, он раз за разом звал меня по имени. И больше ничего не говорил – только нежно и ласково так тянул: «Лерочка-а!..» Он словно спасительный мостик мне перебрасывал. По тонкой струнке его голоса я плющом заструилась ввысь, и лодка с невыносимо-бурным течением, и жуткая тошнота – все осталось внизу. Легкий туман окутал меня, коснувшаяся лба ладонь мальчика осторожно погладила, и я вдруг поняла, что он не ушел, что он будет вечно со мной, пусть я его и не увижу никогда. Мысль была невеселой, но она принесла успокоение, и я наконец-то уснула.

Разумеется, с Лизой мы теперь сидели за одной партой. Раньше я сидела с Маратом, но с парнями мне всегда удавалось ладить, поэтому договорились проще простого. Зато девчонки нас окружили атмосферой демонстративного молчания. По-моему, Альбинка и парней пыталась перетянуть на свою сторону, но девятый класс – это вам не ясли и не начальная школа. Тот же Вадим, бывший мой воздыхатель, мне как-то откровенно и цинично признался:

«Мужики стареют позже, вы – раньше, потому и невест мы начинаем высматривать среди более молодых. Чем больше разница в годах, тем веселее».

«Ага, представляю! – откликнулась я. – Он в десятом классе, она в первом – идеальная парочка! Правда, под руку тяжеловато гулять, но можно ведь за ручку или вообще брать невесту на руки».

«И чего такого? Вам же нравятся, когда вас на руках носят. К тому же лет через двадцать все выравняется, а через тридцать вообще никто не определит, кто кого моложе. Она молодая и красивая, он пусть старый, но тоже еще вполне симпатичный».

«Что же в том хорошего? Женщины-то живут дольше мужчин, – напомнила я. – И получится еще больший перекос. Он, такой симпатичный, но все же старый, однажды отбросит коньки, а молодая женушка останется ни с чем».

«Почему – ни с чем? – Вадим просиял победной улыбкой. – Она останется с квартирой и машиной, с дачей и детками. И при этом вполне способна будет еще разок сходить замуж. Так что этот вариант еще и гуманнее прежнего!»

Звучало цинично, но такие уж у нас с Вадиком установились отношения. Я ему когда-то выложила, что никогда не сумею его полюбить, ну а он мне с тех пор без особого смущения разъяснял все промахи женской политики – насчет юбок и брюк, насчет помады и целлюлита, насчет неумения молчать и прочих скользких тем. Он и про хмурую мою физиономию как-то пытался порассуждать, да только про это я слушать не стала – послала его подальше. Может, и зря, но я и с мамой про такое не говорила.

Мы ведь все в это время немного сходим с ума, начинаем бегать с планшетами да телефонами, заниматься трёпом в сети. У парней это почти болезнь. Они и на уроках играли в свои бродилки, говорить о чем-либо ином просто не могли. Ну а когда грянули первые гормональные раскаты пубертатного периода и пятнадцатилетние наши мужчинки стали потихоньку приходить в себя, взоры свои, к нашему негодованию, они направили на более младшие классы. Пока, конечно, только приглядывались, однако доля правды в словах Вадима присутствовала. Мы и сами засматривались на наши десятые-одиннадцатые классы, и кстати – с их стороны угадывали ответный интерес.

Как бы то ни было, с Вадимом мы общались без особой дипломатии, и именно он, подойдя к нам с Лизой на перемене, преспокойно сдал Альбинку.

– Привет, красавицы! Похоже, наш дамский комитет вас на бойкот ставит. Даже нас подзуживают. С чего бы это? Или Альбинка взъелась из-за Маркушиной?

– Маркушина – только повод, – объяснила я. – Это у наших дам комплексы бурлят. Вы на них ноль внимания – вот они и звереют.

– По-моему, у Альбинки в этом смысле всё тип-топ. Сразу и Грэм, и Харрис ухаживают.

Я пожала плечами. Грэм и Харрис – оба были из 11-го «А», оба богатенькие буратинки, и оба на папиных машинах. В этом смысле Альбинка и впрямь могла чувствовать себя королевой. Два таких принца да еще соревнуются между собой.

– Может, ей не нужны чужие? Может, ей кто из своих нравится?

– Да брось! – Вадим хмыкнул. – Чтобы Альбинка и на нас косилась? Даже смешно. Эта гусыня высокого полета, и пичуги вроде нашего брата ей не нужны.

– Чего же она тогда вас в союзники тянет?

– Ну… Мы все-таки один коллектив, к одним учителям ходим.

– Скажи проще: вас легче подмять. Грэму-то на нас чихать: станет он ввязываться в эти дрязги, а вы всегда рядышком, если что, исполните всё надлежащим образом.

– Здра-асте! – протянул Вадим. – Что-то ты нас совсем за болванчиков держишь. С чего это нам плясать под Альбинкину дудку?

– А ты не под Альбинкину, ты под Сонькину дудку спляшешь, – безжалостно сообщила я. – Не веришь – пойди и встань рядом. Один ее кулак как твоя голова.

Вадим невольно покосился в сторону толкущихся возле окон девчонок. Соньку там углядеть было несложно. Среди наших узкокостных девиц она возвышалась, словно буксир среди мелконьких лодочек. Конечно, до прямых столкновений с парнями дело у этой богатырши доходило редко, но лиха беда начало. Думаю, связываться с ней поостереглись бы и старшие классы. Не из каких-то там джентльменских позиций, а из элементарного страха оказаться в смешном положении. Был уже прецедент, когда здоровенный приятель того же Грэма грубовато съязвил насчет Сонькиной комплекции. Сказать-то гадость он успел, а посмеяться у него не вышло, поскольку юноша живо оказался на полу. Еще и проехался по паркету спиной, вызвав оглушительный хохот всех присутствующих. А Сонька и не ударила его даже – всего-навсего толкнула. С тех пор новых храбрецов не находилось, а та же Альбинка еще больше приблизила к себе могучую Соню, помогая с уроками, временами угощая в кафе вместе с прочими приближенными к трону особами. Короче, аргумент, высказанный Вадиму, был, безусловно, дремучий, но оттого не менее убедительный.

– Что смотришь? Думаешь, готов с ней поспарринговать?

Вадим криво улыбнулся:

– Дикость какая!

– Дикость не дикость, а у нас такое часто практикуется.

– Жуть! Неужели девчонки до сих пор дерутся между собой?

– Спуститесь с небес, ваше высочество! – я подмигнула Лизе. – Маркушиной-то я тоже не пальчиком грозила. Так что ты сейчас беседуешь с одной из представительниц дикарского племени.

– Да уж помню твои тумаки.

– Это они в третьем классе были тумаками, а теперь возводи всё в куб.

– Ну, если в куб… – Вадим отчего-то вдруг поскучнел и, буркнув на прощание непонятное, торопливо отчалил.

Повернув голову, я тут же уяснила причину: к нам неспешно подходила Альбинка. Точнее, не так: приближалась королева и вся ее королевская рать. Я спокойно улыбнулась. Камеры на стенах горели бдительными огоньками – устраивать побоище на виду у всех Альбинка конечно же не решится.