Дальше, описывая внешность Государыни, которая была на редкость красивой женщиной, Гурко пишет: «Не привлекала к тому же симпатий и наружность Государыни. В красивых, правильных чертах Ее лица, определенно германского типа, не сказывалась порывистая страстность Ее натуры, в них отражалась величавая флегматичность. Впрочем, с годами и на этом лице можно было заметить перемену: опущенные углы рта, – вероятно, следствие пережитых разочарований в людях и накопившейся в душе горечи, – сообщили чертам Императрицы еще большую холодность и даже оттенок презрительности».

Дальше пишет «незлобный» Гурко: «Императрица всех обдавала холодом и вызывала у своих собеседников отнюдь не симпатичные к себе чувства. Она не умела покорять сердца, даже наиболее склонные преисполняться любовью и благоговением к царствующим особам. Так, например, в женских институтах, состоявших в ведении вдовствующей Императрицы, где всегда господствовала традиция экзальтированного преклонения перед членами Царской Семьи, Александра Федоровна при своих посещениях оставалась холодна как лед. От Государыни Александры Федоровны воспитанницы института не слышали ни одного приветливого слова, не видели ни одного ласкового жеста».

В этих высказываниях Гурко мы видим и неприязнь, и мелочность, и то, что так характерно было для высшего света – пересуды о Государе и Государыни, ну совсем как в свое время было в лакейской, где слуги сплетничали о своих барах.

По счастью, есть и другие отзывы о Царской Чете. Генерал М. Дитерихс, под руководством которого происходило следствие об убийстве Царской Семьи, пишет в своей книге следующее: «Рассматривая Императора Николая II, как носителя и охранителя Божественности происхождения власти русского Государя, нельзя отделять Его от Его Жены Императрицы Александры Федоровны. В браке Государя и Государыни вполне оправдались слова Христа: “так что они уже не двое, но одна плоть”. Слияние Их было действительно полным; верой в святость самодержавной власти в Помазанничество Божье Они горели оба с равной силой и с равным самоотвержением, но своей громадной волей и твердым характером Императрица Александра Федоровна дополняла в природе Русского Царя то, чего недоставало в натуре Императора Николая Александровича. Как люди они тяготились своей властью, своим державным положением, но как Царь и Царица России, унаследовав Престол Русского Государства и приняв самодержавную, Богом прославленную историческую власть русских Государей, Они уверовали в истинность и соответствие ее идеологии русского народа всею силой своих православных христианских сердец и недюжинных разумов. Слившись друг с другом «в одну плоть», Они слились с русской идеей о Верховной Власти в одну душу. Они глубоко исповедывали, что высшее право над русским народом, представляемое Им самодержавной властью, заключается для них в высших обязанностях перед народом: “если только нужно для России, Мы готовы жертвовать и жизнью и всем”, – говорила Императрица Александра Федоровна. И это были не слова» (М. Дитерихс «Убийство Царской Семьи»).

Несмотря на то что брак Государя с Государыней был счастливым, первые десять лет, когда родились четыре дочери, были омрачены тем обстоятельством, что у Царской Четы не было сына, т. е. Наследника престола. Наконец в 1904 году родился сын. Какая это была радость и для Государя и Государыни и для всей России! Ребенок был на редкость красив, обаятелен и с малых лет стал проявлять Свою волю. Сильную волю Он унаследовал от Деда, обаяние от Отца, красоту от Своей Матери. От Матери же Он унаследовал и неизлечимую болезнь – гемофилию. Началась ужасная трагедия Государыни. Она понимала, что Она является виновницей болезни Своего обожаемого сына, неизлечимой и ужасной болезни Наследника престола.

Американец Robert К. Massie в своей книге «Nicholas and Alexandra» пишет, что причиной появления этого труда явилось обнаружение гемофилии у его сына. Интересуясь наследственностью этой болезни, он стал изучать все известные случаи этой болезни, что и привело его к мысли ознакомиться ближе с семьей последнего русского Царя, сын которого был болен гемофилией. В своей книге (местами интересной, но не без «гафф», столь свойственных нерусским исследователям) он приводит диаграмму распространения этой болезни в нескольких европейских династиях. Эта болезнь передается через женщин (сами они не больны, а только являются передатчицами этой болезни) своим сыновьям.

По генеалогии можно проследить, что начало этой болезни исходит от Королевы Англии Виктории. Она передала эту болезнь своему сыну Леопольду (который умер 31 года), а две ее дочери, Алиса и Беатрисса, были передатчицами этой болезни своим сыновьям. Принцесса Алиса вышла замуж за Великого Герцога Гессенского Людвига IV. От этого брака было пять дочерей и два сына. Один из сыновей (Фридрих) умер от гемофилии 3 лет, и две дочери, Ирена и Алиса были передатчицами гемофилии своим сыновьям. Принцесса Ирена вышла замуж за принца Генриха Прусского. Оба сына ее были больны гемофилией. Принц Вальдемар умер 56 лет и принц Генрих – 4 лет. Принцесса Алиса вышла замуж за Императора Николая II. Их Сын был болен гемофилией. Это был Наследник Цесаревич и Великий князь Алексей Николаевич. Ему было 14 лет, когда Он вместе со своими Державными Родителями и четырьмя сестрами был зверски убит изуверами и врагами нашей Родины. От дочери Королевы Виктории Беатриссы гемофилия через ее дочь Викторию-Евгению, Королеву Испании перешла к двум сыновьям последней – принцу Альфонсу (умер 31 года) и принцу Гонзало (умер 20 лет.). Пишу я об этом так подробно, чтобы показать, что лица, больные гемофилией, могут жить и очень мало и дожить до 56 лет (принц Вальдемар Прусский).

Для Государыни болезнь сына была Голгофой. В особенности, когда у Наследника вследствие ушибов бывали внутренние кровоизлияния, которые причиняли ребенку невероятные страдания. Не меньше Его страдала и Его Мать и морально и физически, так как сердечная болезнь Государыни стала очень быстро развиваться. Я приведу несколько выдержек из воспоминаний П. Жильяра, швейцарца, воспитателя Наследника, который не в пример очень многим русским отправился с Царской Семьей в изгнание и позже всегда с благоговением вспоминал и писал о семье Царственных Мучеников. Как мне всегда стыдно читать воспоминания русских «сановников», генералов, адмиралов, протопресвитеров, полковников и прочих, которые порой с иронией, порой с развязностью дурно воспитанных людей и снисходительностью, а порой и с наглостью и злобой отзываются о Священной Особе Государя Императора и Государыни Императрице. Понимали ли они, эти «монархисты» (как они себя называют), что значит Священная Особа Государя? Верили ли они действительно, что Государь Помазанник Божий и что «власти Монарха повиноваться не только за страх, но и за совесть сам Бог повелевает»? Не думаю. В своих воспоминаниях они пишут только о том, как они все предвидели, понимали, знали, и что если бы их «послушался» бы Государь, все было бы в порядке. Затем спохватившись и вспомнив, что Государь и Его Святая Семья прияли Венец мученический, очень коротко заявляют, что после отречения Государь и Государыня действительно заслуживают преклонения перед их мученическим подвигом.

Вернемся к выдержкам из воспоминаний Жильяра. «Мы кончали урок с Вел. кн. Ольгой Николаевной, когда Императрица вошла в комнату с Наследником на руках. Она шла к нам с явным намерением показать мне Его. Она вся сияла беспредельной радостью матери, заветная мечта которой наконец осуществилась. Она была счастлива и гордилась красотой своего ребенка. Цесаревич был действительно прелестный мальчик с чудными белокурыми локонами и большими серо-синими глазами, оттененными длинными ресницами. У Него был свежий цвет лица здорового ребенка, и когда Он улыбался, две ямочки показывались на Его щечках. Он смотрел на меня серьезно и застенчиво и, когда я подошел, с трудом решился протянуть мне свою пухленькую ручку. Во время этого первого свидания я заметил, как неоднократно Императрица прижимала сына к груди, точно охраняя Его или боясь за Его жизнь. Этот жест и сопровождавший его взгляд обнаруживали острое внутреннее страдание и глубоко поразили меня в это время. Только гораздо позже я понял все значение этого взгляда. Вскоре я узнал, что Он страдает болезнью, о которой говорят неохотно и точный характер которой никто мне не мог определить. Только осенью 1913 г., когда я был назначен воспитателем Алексея Николаевича, я узнал от д-ра Деревенко, который при Нем состоял, в чем заключается эта болезнь. Он мне сказал, что Наследник Цесаревич страдал гемофилией. Он мне пояснил, что малейшее ранение могло повлечь за собой смерть ребенка, так как кровь гемофилитика не имеет свойства сгущаться как у нормального организма. Кроме того, стенки артерий и вен такого больного до того хрупки, что всякий ушиб или даже чрезмерное усилие может вызвать разрыв сосудов и повлечь за собой кровоизлияние со смертельным исходом. Вот в чем состояла страшная болезнь Алексея Николаевича – постоянная угроза его жизни» («Царская Семья». Воспоминания П. Жильяра).