А адмирал Колчак со своей стороны обратился к населению со следующим воззванием: Всероссийское Временное правительство распалось. Совет Министров принял всю полноту власти и передал ее мне — адмиралу Александру Колчаку.

Приняв крест этой власти, в исключительно трудных условиях гражданской войны и полного расстройства государственной жизни, — объявляю, что я не пойду ни по пути реакции, ни по гибельному пути партийности. Главной своей целью вижу создание боеспособной армии, победу над большевизмом и установление законности и правопорядка, дабы народ мог беспрепятственно избрать себе образ правления, который он пожелает, и осуществить великие идеи свободы, ныне провозглашенные по всему миру.

Призываю вас, граждане, к единению, к борьбе с большевизмом, к труду и жертвам!»

Александр Васильевич Колчак родился 4 ноября 1874 г. в Петербурге, в семье генерал-майора корпуса морской артиллерии. Его отец был одним из руководителей Обуховского сталелитейного завода. А. В. Колчак участвовал в Русско-японской войне, позже прославился своими полярными путешествиями. В ходе Первой мировой войны Колчак командовал минной дивизией на Балтике, а с 1916 г. — Черноморским флотом. С июля 1917 г. он находился в США в составе делегации Морского министерства.

Колчак смог совершить государственный переворот в Омске лишь с помощью представителей государств Антанты и позже находился в значительной зависимости от них. 16 января 1919 г. Колчак подписал с союзниками соглашение об исполнении представителем Высшего межсоюзного командования французским генералом М. Жанненом обязанностей главнокомандующего войсками союзных государств на востоке России и в Западной Сибири. Британский генерал А. Нокс назначался руководителем тыла и снабжения колчаковских армий. Колчак же как главнокомандующий белогвардейской армией обязывался все оперативные действия согласовывать с Жанненом.

Вице-адмирал Колчак, будучи опытным моряком, придавал большое значение формированию новой флотилии на реке Каме. Командующим ее в апреле 1919 г. был назначен уже знакомый нам по Волге М. И. Смирнов. Кстати, через два дня после переворота (20 ноября) Колчак присвоил ему чин контр-адмирала.

Заведовать морской артиллерией Колчак поручил двум первоклассным специалистам — капитану 2-го ранга А. Э. Розенталю и лейтенанту B. C. Макарову, сыну адмирала Степана Осиповича Макарова.

По советским данным, в Перми белые захватили 27 пассажирских пароходов, 5 теплоходов, 3 дачных парохода (пассажирские суда пригородных линий), 69 буксирных пароходов, в том числе 6 «бронированных», которые ранее принадлежали красной Верхнекамской флотилии. Кроме того, имелось 17 барж с максимальной грузоподъемностью до 60 тысяч пудов, то есть 978 тонн.

Мало того, Пермский завод с 1914 г. производил 76-мм пушки обр. 1902 г., 122-мм и 152-мм полевые гаубицы, а также 75-мм и 152-мм морские пушки Кане. Белые на заводе захватили несколько 76-мм полевых пушек и два 152/45-мм орудия Кане. Причем по предложению Вадима Макарова, тела этих орудий были перевернуты в люльке на 180°, и компрессоры оказались повернуты вверх. Это позволило увеличить дальность стрельбы орудий с 12 до 15 верст.

75-мм и 120-мм морские пушки были доставлены из Владивостока и Красноярска.

Два судна белой флотилии были укомплектованы англичанами. Об этом в 1968 г. рассказал в своих мемуарах генерал-майор Королевской морской пехоты Томас Джеймсон (1880–1970){33}.

В 1918 г. британский броненосный крейсер «Суффолк» прибыл во Владивосток вместе с другими судами интервентов. В начале осени 1918 г. по просьбе белого командования, испытывавшего крайнюю нехватку артиллерии, отряд морской пехоты с одним шестидюймовым и четырьмя двенадцатифунтовыми (76-мм) орудиями высадился с «Суффолка». Орудия были установлены на бронированные железнодорожные платформы и отправлены на Уссурийский фронт, где шестидюймовая пушка поддерживала огнем чехов, гнавших большевиков на запад. Бронепоезд патрулировал железную дорогу между Омском и Уфой до конца ноября, когда из-за сильного мороза замерзли накатники и стрельба стала невозможной.

В феврале 1919 г. командор Уолф-Мюррей, состоявший в союзной морской миссии при адмирале Колчаке, предложил установить орудия бронепоезда на судах Камской флотилии, начинавшей формироваться в Перми. Адмиралтейство дало согласие при условии, что для расчетов найдется достаточно добровольцев из числа солдат роты морской пехоты крейсера «Кент».

«Кент» вышел из Плимута в июне 1918 г., чтобы сменить «Суффолк» во Владивостоке, но вынужден был прервать плавание и зайти в Гонконг, так как его машины требовали серьезного ремонта. Перед Рождеством 1918 г. «Кент» покинул Гонконг и, пройдя через Шанхай и Нагасаки, 3 января 1919 г. пришел во Владивосток.

После того как капитан Уолф-Мюррей посетил «Кент» и адмиралтейство дало согласие на формирование отряда, об этом было объявлено в роте, и через несколько дней началась запись добровольцев в сибирскую экспедицию. По ее окончании старший унтер-офицер доложил, что из 64 унтер-офицеров и солдат отряда записалось 63. Один находился в карцере и записаться не мог.

Отряд был вооружен одним шестидюймовым и четырьмя двенадцатифунтовыми (76-мм) орудиями и состоял из капитана морской пехоты, лейтенанта флота (помощника командира), старшего артиллериста (унтер-офицера флота), семи унтер-офицеров и 22 рядовых морской пехоты, флотского оружейного мастера, санитара, военврача из добровольческого резерва флота. Расчет шестидюймового орудия состоял из десяти человек, а расчет двенадцатифунтового — из шести, включая командира орудия. Впоследствии, учитывая дальность подноса снарядов от артиллерийского погреба к шестидюймовому орудию, его расчет был пополнен тремя русскими военнослужащими.

Прежде всего следовало запастись зимней одеждой. В этом помогла канадская армия, имевшая во Владивостоке вещевые склады. Каждый член отряда получил полный комплект теплого обмундирования, включавший высокие ботинки, бриджи, свитер, куртку из толстой кожи и меховую шапку-ушанку.

Британский отряд покинул Владивосток скорым поездом 6 апреля 1919 г.

Как писал Томас Джеймсон, «мы ехали с комфортом в спальных вагонах и питались в вагоне-ресторане.

Дорога была одноколейной, поезда шли в двух направлениях, часто останавливаясь на разъездах. Почти каждый день мы узнавали о новых действиях большевиков. Пока мы были в пути, конные отряды красных дважды пускали поезда под откос, недалеко от Харбина мы сами увидели разбитый поезд под насыпью. (Красных под Харбином в то время не было, и крушение поезда устроили, видимо, хунгузы. — А. Ш.) После этого примерно за милю впереди нашего поезда всегда шел паровоз с платформой, груженой запасными рельсами.

Мы быстро поняли, что в первом классе ехало много евреев, везших контрабандные товары в Омск, где их можно было продать с баснословной прибылью. Занятно было видеть, как их попутчицы толстели перед станциями, где веши пассажиров обыскивали. Каждая надевала под шубу несколько шелковых платьев и оставалась в них до конца обыска. На одной станции мы видели трупы нескольких красных, повешенных на телеграфных столбах. С ними был повешен местный староста, уличенный в том, что помогал красным пускать поезда под откос.