«Вы ехали семьдесят миль в час, — сказал он неприветливо, сверля меня взглядом из-под своих темных очков. — Покажите ваши права и страховку».

«Простите, офицер, похоже, меня увлекло движение». — Я натянуто улыбался, протягивая ему документы и думая: есть ли кто живой за этой непроницаемой маской со сжатыми губами? Бедный парень был полностью затянут в образ «я — полицейский», который сидел на нем плотнее, чем униформа. Он, с видом легкого отвращения, тщательно изучил мои документы, как бы выискивая в них повод для осуждения меня на вечные муки. Пока он этим занимался, я сделал еще несколько нерешительных словесных попыток достучаться до него, но копа было не пронять.

«Я выпишу вам штраф», — наконец объявил он и пошел обратно к мотоциклу, чтобы запечатлеть свое проклятие в моем страховом документе.

Я сидел и чувствовал себя как шар, из которого выпустили воздух. Этот вечер должен был стать чудесным, полным романтики и возбуждения. Что же пошло не так? Почему этот незнакомец считает себя вправе разрушать мое счастье и отсылать меня восвояси опустошенным и униженным? И тогда я вспомнил, что нужно вспомнить себя. Внезапно я ощутил огромный прилив энергии и в одночасье снова обрел власть над своей судьбой.

«Так не пойдет, — подумал я, — я не собираюсь с этим мириться. Я был счастлив, а теперь нет, потому что этот парень нарушил мое благополучие. Он должен защищать покой и порядок, а я позволяю его отношению отнять у меня мой внутренний покой. Возможно, он имеет на это право, и, возможно, он обязан выписать мне штраф, но он ведет себя недружелюбно, и теперь, вспомнив себя, я заставлю его относиться ко мне как к человеку, а не как к статистической единице».

Я вышел из машины и пошел вверх но дороге, где полицейский стоял у мотоцикла, уже занеся правую руку с ручкой для нанесения первого рокового удара. «Ага, он правша, — отметил я про себя, — так что его оком сущности будет левый глаз!»

«Офицер, я хотел бы сказать вам несколько слов», — произнес я спокойно, чувствуя, что уверенность вернулась ко мне.

«О’кей», — сказал он, пытаясь скрыть свое удивление за маской апатичного равнодушия.

«И не могли бы вы снять очки — я хотел бы видеть, с кем разговариваю».

Это балансирование на грани допустимого сработало в мою пользу — коп медленно поднял правую руку и снял темные очки.

«Попался», — подумал я и ощутил, как энергия гармонии начинает пронизывать меня, когда я заглянул в его левый глаз — око сущности — в поисках искры жизни. Сначала там была лишь пустота, но вдруг, где-то в глубине зрачка, его дух зажегся и засиял навстречу мне. Его сущность, как бы признавая меня, смотрела на мою сущность, и в этот момент я знал этого человека, а он знал меня. И я знал без всякого сомнения, что я смогу достучаться до него.

«Офицер, — сказал я спокойным тоном, — я понимаю, что у вас одна из самых трудных профессий в мире, но у вас есть возможность сотворить нечто чудесное, прямо сейчас, в этот вечер».

Мне показалось, что его глаза сейчас вылезут из орбит, а его рот раскрылся от внезапного удивления. Но он быстро пришел в себя и сказал: «Что было бы, если бы я каждый раз велся на такие трюки всех вас?»

«Это не трюк, — продолжал я. Теперь я хотел, чтобы его человечность смотрела на меня обоими его глазами. — И я не все, я — неповторимое человеческое существо, такое же, как вы. Я пытаюсь установить с вами связь на том уровне, на котором мы ощущаем одинаковое человеколюбие. Большинство людей, едущих по этому шоссе, наверняка устали, измотаны и в плохом расположении духа. Если вы меня отпустите, я буду в хорошем расположении духа... и, таким образом, буду представлять силу добра в мире этим вечером».

Полицейский смотрел на меня удивленно, его голова слегка откинулась назад от потрясения. Потом странная улыбка заиграла на его губах — как будто он был не в ладах с собственным желанием улыбаться. Наконец, желание взяло верх, и он широко улыбнулся мне. Затем парень отдал мне нрава, слегка покачивая головой, как бы не веря в то, что делает это, и спросил: «Чем вы зарабатываете на жизнь?»

Во мне тут же проснулось лукавство, и я чуть было не сказал: «Ну, вообще-то я — профессиональный гипнотизер!» — но мудро устоял перед этим искушением — мало того, что тогда мне вряд ли удалось бы сбежать, это было бы еще и неправдой. Я не гипнотизер, никогда им не был и никогда не буду. Я «разгипнотизер», моя специализация — помогать самому себе и другим людям спастись от собственного самогипноза и пугающего оцепенения коллективного социального транса.

После обмена несколькими вежливыми заключительными фразами с представителем закона, которого я теперь про себя называл «офицер», а не просто «коп», я слова отправился в путь, свободный и в прекрасном расположении духа. Я опять вспомнил себя и обрел силу. Теперь я действительно был силой добра в этом мире и намеревался оставаться ею весь последующий вечер. Продолжая путь, я ощущал приятное расположение ко всем, кто ехал вместе со мной по шоссе, особенно к полицейским.

Кстати, мое свидание прошло просто великолепно. Выведя себя самого из состояния самозабвения и личной слабости при общении с офицером, я пришел в состояние небывалой бодрости, которое длилось часами.

У меня не было необходимости проверять, как лежат волосы, в порядке ли зубы, и вести с собой воодушевляющие беседы, чтобы поддержать уверенность в себе. Я был сама уверенность, ощущая связь с тем, что живет внутри каждого из нас и не признает никаких недостатков.

На протяжении того импровизированного представления с участием офицера я выполнял определенные внутренние упражнения, поддерживая связь с собственной сущностью, чтобы вызвать соответствующее состояние у него. Затем, во время нашего общения, я увидел, что его душа проснулась и явила себя примерно в тот момент, когда я произнес слово «человеколюбие». Официальное самосознание, наверное, уже порядком устало день за днем находиться в маске, и в какой-то момент нечто подлинное зашевелилось в полицейском. Он был благодарен мне, сам не зная, за что.

Как и почему свершилось это чудо

Почему полицейский изменил свое решение? Благодаря словам, которые я произносил? В результате моей попытки установить связь с его человечностью? Или я просто сыграл шутку с его чувством реальности? И то, и другое, и третье, но, если говорить совсем просто, я побудил этого человека отразить меня, как зеркало. Справившись с чувством личной тревожности, связанным с его вторжением в мою жизнь, я смог потянуть за определенные рычаги своей психики, изменить свои реакции и подкачать энергию из высшего источника энергии трансформации. Если бы я оставался в оцепенении после фразы полицейского: «Я выпишу вам штраф» и от соответствующего отношения, я был бы потерян и для себя, и для него. Но, в то время как я вывел себя из состояния гипноза, в которое погрузила меня власть должностного лица, позволяющая ему призвать меня к порядку, мой оппонент также избавился от чар привычного, самопроизвольно возникающего отношения к людям. И это позволило ему соотнестись с моим желанием освободиться. Слова, которые я говорил, имели значение, но я тщательно подбирал их и произносил из состояния внутреннего спокойствия и силы.