Докладчик, оценивая ситуацию, перенесся на год назад — в страшный 1942-й, когда решались проблемы выживания нашего государства. Но и в этих условиях находились нарушители дисциплины, которые возили дрова для бани на танках Т-26, ездили на бензозаправщике «на пьянку», делали караульную будку из кабины автомобиля ЗиС-5[55]. Тогда с лицами, замеченными в порче скудного военного имущества, поступали по закону «сурового военного времени». Осенью 1943 года была совершенно другая ситуация, требующая кропотливого воспитания различных категорий командного состава. Тем более что уровень теоретических и практических знаний некоторых офицеров и сержантов оставлял желать лучшего.

Всех проверяющих просто поразил заместитель начальника штаба по спецсвязи 222-й танковой бригады техник-лейтенант Дубровин, который не знал, какие танки состоят на вооружении его соединения, и по внешнему виду не мог отличить танк KB от танка Т-34.

Среди командиров боевых машин было много таких, кто считал себя «великими полководцами», глупо уверенных в том, что знание материальной части им совершенно не нужно. Например, лейтенант Сайдуков из 46-го гвардейского танкового полка на вопрос, как устроен и как регулируется главный фрикцион машины KB, ответил: «Зачем мне это знать? Моя задача — командовать, воевать, а для регулировки, смазки и подготовки танка к бою есть техники и механики-водители».

Под общий хохот зала докладчик сравнил его с Митрофанушкой, В бессмертном произведении Фонвизина «Недоросль» мать Митрофанушки не советовала ему изучать географию, считая, что это не дворянское дело, — на то извозчики есть. Она, безусловно, поддержала бы своего «единоутробного дитятку» Сайдукова и не посоветовала бы, конечно, изучать материальную часть танков, забивать и без того свою слабую головку моторами, коробками, разными смазками, — пусть это техники да механики мучаются. Дело Сайдукова командирское — «впереди на лихом коне»: сесть в танк и сказать «повези меня туда-то», его и повезут.

Другой «самородок» — техник-лейтенант Маточкин — на вопрос о месте расположения ведущих колес танка БТ ответил: «Это смотря откуда смотреть и при какой скорости».

Докладчику невольно вспомнился… сам Митрофанушка, когда, показывая свои глубокие познания в грамматике, на вопрос Правдина: «Дверь — это что, имя существительное или прилагательное?» — глубокомысленно отвечал: «Это смотря какая дверь. Ежели вот эта, дак эта прилагательная, потому что она к своему месту приложена, а вот та, что у чулана шестую неделю стоит не навешена, дак это существительна». «Ну, а дурак? — спрашивал Правдин. — Что это, прилагательное или существительное?» — на это Митрофанушка, не задумываясь ответил: «Известно, прилагательное, раз к дураку приложено».

Наверное, нашим командирам (говорил литературовед-докладчик подполковник Федоров) надо было задать подобный вопрос товарищу Маточкину после его столь глубокомысленного дипломатического ответа на простой и прямой вопрос о количестве и расположении ведущих колес в танке БТ, с тем чтобы окончательно решить — какое «крепкое» имя существительное следовало бы приложить к фамилии товарища Маточкина после его ответа.

При проведении зачетов среди офицерского состава было обнаружено немало «изобретателей», которые «мгновенно» создавали и вводили новые изменения в конструкцию существующих машин.

Так, например, начальник химслужбы 46-го гвардейского танкового полка уверял, что на танках KB устанавливается один водяной радиатор в трансмиссионном отделении над мотором, а иногда и в боевом.

Командир роты радистов из 12-го учебного танкового полка старший техник-лейтенант Треньяков уверял, что на танке KB устанавливается аккумулятор с напряжением 144 вольта.

Командир танка младший лейтенант Михайловский не знал не только емкости водяной, топливной и масляной систем своей машины, но не мог показать, куда заливаются вода, масло и горючее. На вопрос: «Через сколько часов работы танка меняется смазка в КПП?» — отвечал, что через 5 часов.

Говоря о технических знаниях, нельзя не сказать пару слов о названиях и технических терминах, которые иногда фигурировали в совершенно официальных документах и повседневных разговорах.

Например, младший лейтенант Калинин из 12-го учебного танкового полка, проводя занятия с курсантами, заявлял: «Фрикцион стартера такой же, как на машине, он только поменьше и его назначение букснуть, когда двигатель захватило», Но оказалось, что малограмотные слушатели не очень понимают, чем захватило двигатель. По логике незадачливого преподавателя, — если назначение фрикциона стартера букснуть, то назначение мотора — крутнуть КПП, а пушки — пульнуть. Докладчик привел пример уже другой книги — Корнея Чуковского «От двух до пяти», где трехлетний Юра не стреляет, а пуляет из ружья и очень схож по своему уровню культуры с командиром Красной армии Калининым.

В той же учебной части служил лейтенант Кирьянов, который при обучении танкистов, объясняя задачи экипажа танка в засаде, говорил: «Как только мы с вами головной хвашистский танк поймали на нитку — огонь — и долбим, долбим его по борту».

Техник-лейтенант Рассказов также отличался «культурой» в изложении технических терминов, говоря: «Центрить КПП можно было либо по движку, либо по борточкам».

Рядовые танкисты и так толком не знали никаких технических терминов, а подобный сленг окончательно путал их «неокрепшее сознание».

Бестолковые объяснения командиров и начальников при обучении л/с танковых экипажей, скорее всего, были связаны с тем, что они сами весьма поверхностно знали материальную часть.

Только в этом случае на уровень Ленфронта из 46-го гвардейского танкового полка (помощник командира по технической части капитан Тышко) могло поступить следующее предложение народного умельца, красноармейца-изобретателя Бунина следующего содержания: «Так как наши танки часто застревают в канавах и болотах, что ни выехать ни взад, ни вперед, предлагаю на ведущие колеса крестом, как на кружале конного привода, привинтить бревна на 1–2 метра выше танка, чтобы машина могла выйти задним ходом из канавы или кювета. Для привертывания бревен, чтобы легче было экипажу, надо делать скобы вроде хомутов с гайками и привертывать вместе с колесом, когда машина засевши. До этого бревна возить на крылах танка.

Можно, что и другое придумать, чтоб машина не садилась в канавах, а сама вылазила из них и била гадов»[56].

Конечно, понятно желание «народного Кулибина» облегчить участь танкистов, но дело-то не в этом. Один совершенно безграмотный человек написал совершеннейшую галиматью, а другой не разъяснил ему невозможность технической реализации его предложения, а направил это «творение» в управление БТ и МВ фронта — пусть разбираются там.

Для того чтобы эффективно эксплуатировать достаточно высокотехнологичную, особенно для того времени, бронетанковую технику, необходимо правильно вести документацию, отражающую техническое состояние гусеничных боевых машин. Однако и в достаточно стабильных условиях Ленинградского фронта командиры частей и соединений нередко без прочтения «подмахивали» акты и отчеты, порождая настоящие литературные шедевры. Например, в одном из актов-рекламаций, который подписал некий майор Кубраков, было написано: «Причина аварии, поломки — недобросовестный износ». Этот новый термин немало повеселил сотрудников ремонтного предприятия. Другая «литературная новинка» — извещение № 9 в вышестоящий штаб — имело следующую структуру: