Городу не помогло изгнание неверных. Оказавшийся в прямом и переносном смыслах в торговом тупике, Регенсбург нищал быстрее, чем некогда богател. Удар по купеческому хозяйству привел и к потере политического влияния, оказавшись столь чувствительным, что путеводители и сейчас болеют комплексом робости: “Тот, кто внимательно присмотрится к Регенсбургу, обязательно заметит, что город снова в форме для будущих побед”. То есть форму набрали, но побед пока нет. А вот историки считают, что нет худа без добра: здесь потому и сохранились древние кварталы, что в пору промышленной революции не нашлось средств их перестраивать. Я присматривался к Регенсбургу очень внимательно и не без симпатии. Центр города устроен по-домашнему уютно: тяжеловесность его баварской архитектуры скрадывается итальянским изяществом. Аркады, лоджии, балконы и галереи; патио с мраморными фонтанами и колодцами витого чугуна; палаццо с окнами мягких абрисов; облагороженные цветочными вазонами, смахивающие на пьяццы площади – все это до некоторой степени оправдывает наглость экскурсоводов, именующих административный центр области Верхний Пфальц “самым северным городом Италии”. Это, конечно, не Италия, но, очевидно, таково баварское представление о слегка италийской жизни. Со стародавних времен в Регенсбурге сохранились два десятка родовых башен (между прочим, на шесть больше, чем в Сан-Джиминьяно). Как и в Тоскане, богатеи-патриции зачастую строили такие башни не столько по коммерческой надобности, сколько из тщеславия; некоторые так и стояли пустыми, без перемычек и этажей. Самая тщеславная башня Регенсбурга – Goldene Turm, Золотая, в десяток этажей и пять десятков метров. Эта башня как раз не пустая, уже лет тридцать в ней располагается студенческое общежитие.

Ажурную регенсбургскую красоту удобно разглядывать с севера, с низкого забетонированного бережка речного острова, а еще комфортнее – из пивного гартена “Старая липа” на этом острове. Каменный мост соединяет Регенсбург со Штадтамхофом, ныне смиренным административным районом, а некогда городом-конкурентом с собственными храмами, кабаками и соляными складами. На гербе Штадтамхофа не два, как у Регенсбурга, а целых три ключа апостола Петра. Регенсбург и Штадтамхоф веками соперничали так азартно, что по обе стороны реки бытовала пословица “Через Дунай не женятся!”. Конец соревнованию и состоятельности Штадтамхофа положила так называемая Война пятой коалиции: в апреле 1809 года армия Наполеона нанесла здесь поражение австрийскому эрцгерцогу Карлу. Крепость Регенсбурга французы взяли штурмом с третьей попытки, Бонапарт получил ранение в лодыжку, а Штадтамхоф, не имевший серьезных укреплений, был сожжен. Война принесла асимметричные политические изменения: Регенсбург, в самом начале XIX века потерявший статус вольного имперского города, присоединили к Баварии, а Штадтамхоф потом присоединили к Регенсбургу.

Элегантный город не обзавелся очень уж элегантной набережной, очевидно, Дунай в Регенсбурге слишком своеволен. Гранитных парапетов здесь нет вообще, но это и к лучшему, зачерпывай водицу рукой. Засыпанный опавшими листьями променад ведет от “Исторической кухни” к баварским пароходам, которые уже никуда не уплывут. На борту отслуживших свое буксиров Freudenau и Ruthof размещены экспозиции Музея дунайской навигации. Двухчернотрубный Ruthof под разными флагами с 1923 года полвека таскал по реке баржи, пока не был законсервирован на вечной стоянке. Дизельный Freudenau (он поскромнее) отслужил свое только к концу XX века. Ковер из листвы расстелен почти до причалов прикованных к берегу ветеранов грузового речфлота.

По другую сторону древнего моста в Дунай некогда вливался вонючий ручей, заполненный нечистотами. После того как в середине позапрошлого столетия в Регенсбурге появилась канализация, ручей упрятали в трубу, передав его нарицательное имя сразу двум переулкам. В переулке Нижний Ручей я и квартировал, ежедневно прогуливаясь к реке по бывшему дну ручейной долины, ширины которой едва хватало, чтобы между фасадами зданий протиснулся автомобиль. Вниз по течению встречаются многочисленные лавки, пивные, магазины, меняльные конторы; на площади стоит памятник знаменитому уроженцу Регенсбурга дону Хуану Австрийскому. В 1546 году император Карл V, самый могущественный властитель своей эпохи (Габсбургам благодаря династическим бракам принадлежали громадные территории в Европе, Южной Америке и Африке), почтил присутствием сессию рейхстага в Ргенсбурге и мимоходом зачал ребенка с юной особой по имени Барбара Бломберг. Император был мировым рекордсменом по числу корон (девять), но бастарду не досталось ни одной; двухлетним ребенком его отняли у матери, присвоили малышу испанское имя и отправили на воспитание при мадридском дворе. Отец признал свое дитя только перед смертью.