– Где твоя охрана? – оглядываюсь я.

Неужели нас подслушивают?

– Мы разбили лагерь неподалёку, они придут за мной через час. – Она ласково похлопывает меня по колену. – Не беспокойся. Эти храбрецы будут держаться от Фетерстоуна подальше – боятся. Кроме нас с тобой, здесь никого нет.

– Как ты?

Два коротких слова… Но в них заключены все невысказанные вопросы: как дела у Верити, не страшно ли ей, что говорят её родители, а как все остальные – моя мама, Обель, Оскар?.. Особенно Оскар.

– Нормально. – Верити прячется в раковину будто моллюск. – Представь, я и не знала, что меня выбрали для участия в таком важном деле! – В её голосе явственно звучит сарказм. – Мне сообщили сегодня утром. На рассвете к нам домой заявился сам Джек Минноу и осчастливил меня новостями.

Верити протягивает озябшие руки к огню, и я вспоминаю выпускной вечер в лесу, после окончания школы. Нам только-только выдали дипломы, мы узнали, где и каким профессиям будем учиться дальше. В тот вечер мы сидели у костра. Верити пила пиво, а потом едва не вывихнула ногу, ковыляя по лесу в туфлях на высоченных каблуках.

Слишком многое с тех пор переменилось.

Лёгкий ветерок направляет дым мне в лицо. Когда я наконец вытираю выступившие слёзы, настроение Верити неуловимо меняется.

– Ты ни слова не сказала мне о своём отъезде, – тихо, не глядя на меня, упрекает подруга. – Я обо всём узнаю последняя.

Знай, с кем мне предстоит увидеться, я бы подготовилась, что-то придумала бы, но сейчас остаётся только бессвязно лепетать:

– Понимаешь… совсем не было времени, я просто ушла. – Брюки постепенно сохнут у огня, грязь, налипшая у коленей, отваливается кусками. – Чем меньше все знали обо мне… Я просто не могла рисковать!

Как бы мне хотелось рассказать ей всё без утайки – но кто знает, поверит ли мне подруга?

– Жаль. Я и представить не могла, что ты меня опасаешься, – холодно бросает Верити. – Надеялась, наверное, что мы с тобой друг другу не чужие.

– Прости, – выдавливаю я. Как я устала извиняться! Однако конца этому не видно. – За меня всё решил Лонгсайт.

В наступившей тишине слышен только тихий треск сучьев в костре, похожий на ехидный смех. Верити вздыхает.

– Понятно. – Она бросает в огонь сухой лист, но он медленно опускается на землю, не долетев до жадных языков пламени. – Ты, кажется, должна мне что-то сообщить? Сведения о пустых? Ну, храбрая шпионка Леора, что ты разузнала? Рассказывай! – Верити говорит лаконично, как на деловых переговорах.

– Знаешь, Ветти, всё не так, как нас учили, – шепчу я. Мне страшно, я боюсь рассказывать всю правду о пустых. – Они – некоторые из них – очень добры ко мне.

Верити недоверчиво кривит губы. Да, убедить подругу непросто. Понадобится нечто большее, чем мои слова.

– Они вовсе не жестокие дикари, какими мы их воображали. В городе почти нет припасов, жителям едва хватает еды, а они делятся со мной всем, что у них есть!

Верити нетерпеливо передёргивает плечами.

– Вряд ли Лонгсайта заинтересует рассказ о еде. Разве за этим тебя посылали в Фетерстоун?

– Кое-что я выяснила. – Собравшись с силами, я буквально выдыхаю следующие слова: – Всадники пустых сейчас в Сейнтстоуне.

– Какие всадники?

– Охотники… они совершают набеги на окрестности в поисках еды и лекарств.

– Ты хочешь сказать: воруют?

– На этот раз они затевают кое-что пострашнее. Я слышала, будет нападение на больницу. У одного из всадников с собой взрывчатка.

Верити быстро поворачивается ко мне. Я знаю, о ком она думает: о родителях, они оба врачи.

– Мама на этой неделе дежурит в ночную смену. – В глазах Верити плещется тревога. – Когда? Ты знаешь, когда они нападут?

– Я больше ничего не знаю.

Верити вскакивает и бросается затоптать костёр.

– Но они же не взорвут родильное отделение… – беспомощно лепечу я.

– Ты сама-то понимаешь, что несёшь? – Голос Верити срывается. – Если они намерены атаковать больницу, значит, пострадают все! Или, может, пустые бросят бомбу в отделение травматологии, а малышей оставят в покое? Не важно. Мне пора. – Подруга окидывает меня презрительным взглядом. – Лонгсайт будет тобой доволен.

– Подожди, Верити, не уходи! – умоляю я. – Ты не знаешь, как тяжело мне пришлось, даже представить себе не можешь!

– Не могу представить? Ты уверена? – язвительно шепчет Верити.

– По-твоему, мне живётся легко? Меня бросили, забыли. Мне пришлось отвоёвывать право на работу, пока Лонгсайт прыгал вокруг тебя! А теперь из меня сделали пешку в чужой игре – отправили к тебе за сведениями! Я вынуждена сидеть тихо и не высовываться, выполнять приказы Джека Минноу, пока ты играешь главную роль!

– Думаешь, я сама сюда попросилась? – уязвлённо восклицаю я. – Ты и половины не знаешь… Всё так запуталось. Знаешь что? Ты просто завидуешь! В кои-то веки внимание досталось мне, а не тебе! – Лицо Верити наливается гневом, но я уже не могу остановиться. – И не отвоёвывала ты своё право на работу! Твои родители поговорили с твоим начальником – и тебя тут же взяли обратно. Попробуй вообразить, каково живётся обычным людям! Это твои родители высоко взлетели – и ты идёшь по проторённой дорожке! Все знают, что твой отец занимается секретными исследованиями о кожных болезнях по приказу самого Лонгсайта. Ты привыкла к восхищению: ах, наша милая, прелестная Верити, такая красивая, такая талантливая, не то что зануда Леора! Если для тебя поиск работы – самое трудное в жизни, то я тебе очень завидую!

Что на меня нашло?! Я в ужасе зажимаю ладонями рот… Слишком поздно. Глаза Верити блестят, она смотрит на меня как на чужую. Как на врага! Отступив на шаг, подруга почти скрывается за стеной дыма, а когда появляется снова, на её покрытых пылью и сажей щеках белеют дорожки слёз. Она молча вкладывает мне в руку конверт из плотной бумаги и, пока я рассматриваю личную печать Лонгсайта, исчезает.

Я снова одна. Лишь светит фонарь да уходит ввысь дым от почти погасшего костра.

Помни: не оправдаешь надежд – и твоя подруга пострадает наравне с другими.

Я вскоре пришлю за тобой. Жди.

Закутавшись в одеяло, в тёплой безопасности постели, я до самого утра невидящим взглядом упираюсь в письмо Лонгсайта. От мучительного голода и усталости у меня кружится голова.

– Где моя куртка?

Из коридора доносится голос Фенна, и я подскакиваю на постели, торопливо пряча письмо под подушку. Галл нетерпеливо закатывает глаза и выходит из комнаты.

– На твоём крючке, где же ещё! – кричит она брату.

– Нет, на твоём! – слышу я после короткой паузы. – Ты что, надевала мою куртку?