– Ты что творишь, щенок?! – взревел, бросаясь к Илье и тот даже среагировать не успел, как прилетело в челюсть.

Было больно. Не от того, что по роже получил. Внутри было больно. В душе. Сколько Илья не пытался объяснить старику, что там всё было не так – его никто не слышал. А страница с голой жопой Сашки испарилась из соцсети через минуту. Сука ушлая, успела.

Потом отец на шантаж пошёл. Мол, если Илья на принудительное лечение в клинику для психов не ляжет, лишится наследства. И пришлось. Пришлось сидеть в премиальной дурке несколько месяцев.

Отец, конечно, простил. И эта… Простила типа. А у Ильи осадок чёрный остался. И до сих не прошло. Потому что напротив эта сидит и улыбается, словно ничего и не было. И отец рядом. Вроде с гордостью на сына смотрит, а так и не поверил, что Илья её тёлку не трогал и даже мысли такой не было.

Горько опять стало. Мерзко. Вздохнул, Варьку к себе прижал, обняв за хрупкие плечи и целуя в висок. Она понимающе улыбнулась, погладила маленькой ладошкой его спину.

– Всё хорошо? – прошептала ему на ухо.

– Да, малыш. Теперь у меня всё хорошо.

– А у нас скоро сыночек родится! – пропела Сашка, заставляя стиснуть челюсти. Отец испытующе взглянул на Илью.

Хотел бы нахер её послать, но портить день рождения родителю не хотелось. Это и его ребёнок тоже. Если, конечно, его. С этой станется.

– Безумно рад за вас, – отрезал не особо вежливо.

– Ну что ж, давайте выпьем за моих сыновей. Видимо, я всё-таки сделал что-то хорошее за свою жизнь, раз мне так повезло, – поднял бокал отец. А после, отпив виски, со вздохом продолжил: – Однако, я решил не менять завещание. Всё моё имущество останется за старшим сыном. Думаю, это верное решение.

Сашка уронила стакан с соком в свою тарелку, и оранжевая жидкость полилась на её белое платье. А Варя почему-то вздрогнула и прижалась к Илье крепче.

Отец взглянул на свою жёнушку с интересом, будто испытывая на прочность. Илья нахмурился. Не то чтобы его не порадовала эта новость. Он заслужил всё, что имеет, до последней копейки. С ранней юности вникал в дела отца и всячески помогал. Трудился и поднимался по карьерной лестнице с самых низов. Да, быстрее продвигался, чем кто-либо другой. Но пахал всегда больше наёмных работников. Как вол пахал. Чтобы отец гордился, чтобы смотрел вот как сейчас. Чтобы соответствовать свой фамилии. И да, не собирался отдавать свои лавры какому-то ещё даже не родившемуся сопляку. Но, несмотря на всё это, Илья почувствовал что-то неладное. Внутри гадко зашевелилось поганое предчувствие.

– Почему ты сейчас об этом заговорил? – спросил отца в лоб, на что тот улыбнулся.

– Не волнуйся, сынок, всё нормально. Это я на будущее. Ставлю всех, так сказать, в известность. Лучше обсудить сейчас, в тихой, семейной обстановке. Чтобы потом никаких недопониманий не возникало. Я не тот человек, который может оставить всё на самотёк. Сам знаешь, чем я владею. Это всё должно попасть в твои руки в случае чего. Тебя я вырастил, тебе я доверяю, как самому себе, сын. И считаю, что никто не позаботится о моей семье и о нашем деле лучше, чем ты. Итак, у кого-то имеются возражения? – взглянул на Сашку, что сидела бледная, как стена. Илья еле удержался, чтобы не хмыкнуть. Испугалась тварь. Знает, что из рук Филатова-младшего ей не вырвать для себя ни крошки.

Но если в реакции Сашки он не сомневался, то отец со своим решением настораживал.

– Ну что ты, милый, как я могу? – пролепетала пташка, пряча свои алчные глазёнки. – Раз ты так решил, что я могу сказать? Но всё же… – тут Илья всё-таки не удержался, усмехнулся. – Ты не подумал, что будет с нашим малышом, если вдруг с нами что-то случится?

– Илья позаботится о своём брате, можешь не волноваться. Мои сыновья никогда ни в чём не будут нуждаться, – отрезал отец, и Сашка сникла.

– Как скажешь, дорогой.

В любой другой раз Илья бы вдоволь потешился над тем, как её перекособочило. Но сейчас появилась неясная тревога и насладиться моментом сполна не получалось.

Почему отец так поступал? Испытывает вину за прошлое? Или со здоровьем неладное? Да, у них часто случаются тёрки. Но это дело обычное уже. Привыкли они так. И тем не менее, отец он и в Африке отец. Каким бы ни был.

– Я поговорить хотел. Отойдём? – позвал отца, встав из-за стола и пропуская прислугу с новой порцией горячего. Странно, в этом году отец не стал устраивать гулянки и празднества на весь город, как делал обычно. За столом только семья.

Филатов-старший добродушно кивнул, подлил себе ещё виски. Чего-то налегает он сегодня.

– Пойдём, сынок. Выпьем, поболтаем о делах. А девочкам не интересно будет, пусть тут о причёсках-лифчиках потрещат, – это он так осадил вскочившую было Сашку. Та плюхнулась обратно.

Отошли к саду, Илья вдохнул запах любимой яблони. Тёмно-красные плоды в этом году были крупными, сочными. Когда-то мать посадила эту яблоню, а Илья, будучи ещё мелким совсем, помогал ей. Яблоня осталась. А матери нет давно рядом. И есть ли она вообще – тот ещё вопрос.

Отец проследил за его взглядом, вздохнул.

– Много яблок в этом году. Ей бы понравилось. Помнишь, какое варенье готовила? Сама. Никому не доверяла.

Да, такое действительно было. В те промежутки, когда мать не бухала и не пыталась сбежать из дома. Хорошее всегда запоминается, особенно если его было очень мало.

– Давай не будем о ней сейчас. У тебя уже другая семья. Кстати, о завещании. Почему?

Отец прислонился к дереву, пригубил виски. Сад окинул грустным взглядом. Илье дурно стало.

– Отец?

– Да всё нормально, сынок. Хорошо всё. О моём здоровье не беспокойся, как бык. Врач сказал, пахать и пахать на мне ещё.

– Тогда почему у врача был? – отец обычно никогда не врал, но кто его знает. Напряжение не отпускало.

– Да не знаю я… Как-то нехорошо мне стало. Думал, всё. Инсульт, инвалидная коляска и комната в доме престарелых.

– Отец…

– Да шучу. Шучу. Знаю, что, несмотря ни на что, не бросишь старика гнить. Я знаю тебя, сын, лучше, чем себя.

– И что в итоге?

– А ничего, Илюш. Все необходимые анализы сдал, обследование прошёл. Здоров. Врач предположил, что переработал просто. Посоветовал вот сосуды расширить, – усмехнулся, кивнув на свой бокал. – Насчёт моего решения давай не будем. Решил уже, всё. Так мне спокойнее. Может я во