Когда нацистская Германия в начале войны захватила Польшу, Юзеф вступил в ряды движения Сопротивления, принимал участие в боях. Пережитое оставило глубокий след в его душе. В конце концов, несмотря на участие в Сопротивлении, он тоже бежал от наступающих советских войск и в результате оказался в Германии.

Юзеф был видным мужчиной, высоким, темноволосым, и Юлия, встретив его в конце войны, тут же влюбилась. Они поженились, у них родилась дочь Мэри. К тому времени война уже закончилась. Началось бурное послевоенное время: по всей Европе с места на место переезжали люди, и мои дедушка и бабушка тоже хотели куда-нибудь уехать, чтобы начать жизнь заново. Им удалось добраться до Италии, где они собирались сесть на корабль, отправлявшийся в Канаду, но закончилось тем, что они приплыли в Австралию. Как и большинство беженцев, они попали не туда, куда хотели, но сумели воспользоваться представившимся шансом.

Юлия почти год провела в знаменитом лагере для эмигрантов в Бонегилле, что в штате Виктория, возле Олбери-Уодонга. Она заботилась о ребенке, пока Юзеф строил в Тасмании дома и жил отдельно в трудовом лагере. Он собирался забрать семью, когда подыщет подходящее место, – его слова, должно быть, напомнили Юлии о ее собственном отце, но Юзеф свое слово сдержал. Когда появилась возможность вместе с еще одной семьей поселиться на ферме вблизи городка Сомерсет, возле Берни, Юзеф и Юлия вновь стали жить вместе. Юзеф много работал и вскоре купил ферму по соседству и построил собственный дом. Мэри было шесть, когда в 1954 году родилась мама. Еще через год и четыре месяца у нее появилась младшая сестра, Кристина.

Как и у многих из тех, кто пережил войну, у Юзефа была травмирована психика, и с годами ее состояние лишь усугублялось. В детстве маму воспитывали в строгости, что было связано и с перепадами отцовского настроения, которое колебалось от меланхолии до вспышек ярости и агрессии. Она вспоминает, что отец был крупным, сильным мужчиной, которого маленькая Сью очень боялась. Ведь там, где он вырос, было принято бить жену и детей.

Как и все истинные поляки, Юзеф каждый день пил водку и требовал, чтобы непременно готовили польское традиционное блюдо: жаренную на сковороде свинину с капустой и картошкой. Мама его просто ненавидела, отказывалась есть и потому росла истощенным и нездоровым ребенком. Она говорила, что у нее до сих пор вызывают тошноту воспоминания о том, что им приходилось есть.

Юзеф зарабатывал много денег на строительстве, на которые приобретал недвижимость. Мама считает, что он стал первым миллионером в Сомерсете, однако никому доподлинно не было известно, сколько у него денег. К сожалению, он чувствовал себя все хуже, у него начались приступы бреда и помрачения ума, что приводило к неудачам в бизнесе. Еще он отказывался оплачивать коммунальные услуги и платить налоги. Наверное, дело было в состоянии его психики, или же он просто не желал признавать гражданские власти. В итоге он просто ни за что не платил. Это привело его к разорению и разрушило семью.

* * *

Когда мама выросла, ей удалось изменить свою жизнь. Она закончила школу одной из десяти лучших выпускников, а когда отец настоял на том, чтобы она нашла работу, мама устроилась помощником провизора в Берни. Впервые в жизни, заработав деньги, она получила относительную независимость. Она зарабатывала пятнадцать долларов в неделю, два из которых с гордостью отдавала маме на хозяйство. Большую часть оставшихся денег она тратила на свое приданое – покупала все, что могло ей понадобиться в семейной жизни, на которую она очень надеялась. В шестнадцать лет, после многих лет недоедания и пережитого стресса в семье, она почувствовала, что ее жизнь наконец-то изменилась.

Однажды мама обедала в кафе с подружками и заметила молодого человека, который, судя по всему, был из Хобарта, – гости из столицы появлялись в Берни редко. Звали его Джон Брирли. Позже он стал расспрашивать девушек об их подружке Сью, а затем позвонил ей и пригласил прогуляться.

Джону было двадцать четыре года, он был красивым, белокурым и загорелым, и при этом вежливым и легким на подъем. Он увлекался серфингом. Его отец-англичанин, пилот британских авиалиний, в пятьдесят лет вышел на пенсию и эмигрировал со всей семьей в страну с более теплым климатом, в Австралию. Джон не знал, радоваться ли ему, что он уезжает из Англии, но как только он оказался в Австралии, окунулся в солнечный свет, занялся серфингом, понял, что не хочет даже оглядываться назад. С тех пор папа в Англию не возвращался.

Маму до встречи с папой серьезные отношения не интересовали, в основном из-за воспоминаний об отце. Только когда ее старшая сестра Мэри познакомилась с будущим мужем, мама впервые увидела достойного уважения мужчину, который никогда не станет бить своих жену и детей. Это знакомство помогло ей понять, что некоторым мужчинам можно доверять.

В 1971 году, через год после знакомства родителей, папе предложили повышение по службе, что означало переезд на материк, но вместо того, чтобы бросить маму, он остался в Тасмании и сделал ей предложение. Они поженились в субботу, переехали в небольшую квартирку в Хобарте, а в понедельник мама уже вышла на работу в аптеку. Казалось, что он прискакал на белом коне, покорил ее, и в следующий миг они уже были женаты и жили вместе. Благодаря сбережениям и трудолюбию они купили клочок земли на побережье, в пригороде, и начали строительство. Свой двадцать первый день рождения мама отмечала в собственном доме. Было это в 1975 году.

Мама смогла вырваться из Берни, а вот благосостояние ее семьи ухудшалось, что маму больно ранило. Ее отец дважды обанкротился, во второй раз из-за того, что отказался заплатить пятьсот долларов штрафа. Его держали под стражей в Берни, пока он не заплатит долги. В то время мама и другие члены семьи не знали, что Юзеф спрятал в доме тысячи долларов, так что его могли бы выпустить под залог, если бы он сказал, где они спрятаны.

Это стало началом пути вниз по спирали. Бухгалтер, которого назначил суд, устроил распродажу имущества, чтобы выручить пару тысяч долларов для уплаты налогов и штрафов, а потом подал в суд иск о взыскании своего гонорара, оставляя семью со старыми долгами и новым долгом в придачу. Когда маме было лет тридцать, Юзеф попал в тюрьму в Хобарте, где, страдая от отсутствия спиртного, стал вести себя агрессивно, и его перевели в психушку.

Находясь там, Юзеф занял деньги у ростовщика, который менее чем за год забрал всю оставшуюся недвижимость в счет погашения долга, оставив семью ни с чем. Через год мать Сью наконец-то бросила своего ненормального мужа, который, даже находясь в тюрьме, грозился ее убить и обвинял во всех грехах. Она переехала в квартиру, где заболела из-за токсичных выбросов расположенной неподалеку бумажной фабрики. В конце концов мама – к этому времени уже мать двоих приемных сыновей – перевезла ее к нам в Хобарт. Мы с Мантошем радовались появлению в доме бабушки. К тому моменту Юзефа уже выпустили, но мама не желала показывать ни меня, ни Мантоша своему безумному папаше, и мы никогда его не видели. Он умер, когда мне было двенадцать.

Жизненные трудности закаляли маму, настраивали ее на решительный лад. У нее появились новые приоритеты. Первые годы ее брака стали временем перемен в Австралии: к власти пришло правительство Уитлема[6], общественное движение шестидесятых годов в корне изменило политическую и социальную ситуацию в стране. И несмотря на то, что и мама, и папа не были хиппи, обсуждаемые повсюду идеи «личной свободы» привлекали и их.