– Что, прости? – я подхожу ближе и через ее плечо заглядываю в монитор.

– Смотри: в полиции считают, что она сбежала, во что-то ввязалась и бросилась с моста, правильно? – Эш думает, что пояснений требуют показания видеокамер, а не ее собственные весьма преступные действия. – В таком случае место, откуда она прыгнула, должно находиться недалеко от места, где ее нашли, ведь если бы ее долго несло течением, она бы просто-напросто утонула. Временной интервал между прыжком и появлением буксира тоже не может быть слишком длинным, иначе она умерла бы от переохлаждения. Вот я и подумала: почему бы не поискать ее на записях камер видеонаблюдения? Вряд ли полиция догадалась их проверить.

– Эш… – во мне борются страх и любопытство, – ты крякнула базу данных округа Вестминстер?

– Только хранилище записей с камер видеонаблюдения, – ухмыляется она. – И то частично. Впрочем, если хочешь снизить стоимость аренды вашего дома, самое время об этом упомянуть.

– Это наш дом, мы его не снимаем.

– Мажоры, – рассеянно дразнится она.

– Ни фига себе, – говорю я, наблюдая за тем, как она бегает пальцами по клавиатуре.

– Ага. – Она возвращается к видеозаписям, переводя взгляд с одного монитора на другой. Она выглядит не то чтобы радостнее, а… раскованнее, что ли, расслабленнее, чем обычно. Мне еще не доводилось видеть ее такой. – Я в этом шарю. Загвоздка в том, – продолжает она, – что я просмотрела шесть часов видеосъемки вплоть до того момента, когда ее нашли, – и не один раз, – но Наоми нигде не видно. Она не появлялась в том радиусе, с которого можно прыгнуть с моста и не утонуть. А это значит…

– Что их теория неверна. – Я сажусь на краешек ее кровати.

– Именно. – Ее пытливые глаза изучают мое лицо. – Я могу тебе доверять?

– Да, – говорю. – Думаю, да.

– Я проверила и записи с камер, зафиксировавших ее перед самым исчезновением. В три часа ночи она шла по направлению к станции метро «Воксхолл», затем скрылась под железнодорожным мостом. Больше Наоми никто не видел, пока два месяца спустя ее не выловили из Темзы.

– Жуть, – говорю я. – Но мы все это и так знали.

– Тут может быть только одно логическое объяснение: под мостом она села в машину, – говорит Эш.

– Но копы проверили все машины, заезжавшие в тоннель с обоих концов, – напоминаю я. – Между тремя часами ночи и утренним часом пик их было всего десять, и одна из них была полицейской. Всех водителей допросили и отмели.

– Тут какая-то ошибка. – Эш бросает взгляд на застывшее изображение сестры на одном из мониторов. На Наоми летнее платье и кроссовки. Она спокойно заходит в темный тоннель под мостом. С ней никого нет. – Иначе и быть не может. Один из водителей солгал.

– А вдруг она воспользовалась подходным тоннелем? Если помнишь, одна из дверей была вскрыта. Или вышла с той стороны, где ее не могли захватить камеры, или все время держалась в тени? Да найдется миллион причин, почему она не засветилась больше ни на одной камере. Эш, это же все-таки полиция. Да, там одни придурки и все такое, но мне кажется, они умеют вести расследование.

– Ах, тебе кажется? – Эш поворачивается ко мне. – Но почему-то татуировку они не заметили. И что синяки похожи на отпечатки пальцев.

– Это всего лишь предположение, – говорю я. – Скорее всего, я ошибаюсь.

– А если нет? – Эш наклоняется ко мне, и я чувствую ее пряное, сладкое дыхание. – Что, если нет, Ред? Что, если мы с тобой правы, а нас никто не слушает?

– Но что мы можем сделать? Мы еще даже школу не окончили.

– Мы много чего можем сделать. Мне нужна была отправная точка, и благодаря тебе она у меня есть. Татуировка! Это большая зацепка, надо только узнать, кто и когда ее набил. Фотка есть?

– Не-а, – говорю я, чувствуя себя полнейшим тормозом. – Как-то не до этого было.

– Вот дерьмо! – Эш бьет рукой по столу, и я вскакиваю с места.

– Я могу завтра сфотографировать. Мы к ней после уроков пойдем.

– Столько времени уйдет впустую. Я отправлюсь туда прямо сейчас. – Эш не на шутку рассердилась из-за того, что мне не пришло в голову сфотографировать татуировку.

– Тебя не пустят. Докторша сказала, до завтра никаких посетителей.

– Ничего, как-нибудь проберусь, – говорит она. – Это я умею.

– У тебя будут неприятности. Хакерство, вообще-то, серьезное преступление…

– Можешь мне не рассказывать, – говорит она, натягивая толстовку с капюшоном. – Я не хакер. Хакерство – это кража, обман или мошенничество, а я просто проверила, можно ли получить доступ к определенной информации, и оказалось, что можно. Вот и все.

– Если с тобой что-нибудь случится, Джеки с Максом с ума сойдут от горя.

– Я в курсе, – говорит она резко. – Я все прекрасно понимаю, но мне нужно узнать, что случилось с моей сестрой, а то вдруг…

– Что – вдруг? – спрашиваю я.

– Вдруг она умрет, а преступник так и будет разгуливать на свободе?

Ашира, Ред

АШИРА

РЕД

АШИРА

РЕД

АШИРА

РЕД

АШИРА

РЕД

АШИРА

РЕД

11

– Ну наконец-то, – говорит Роуз, когда я выхожу из дома Най. – Ты чего так долго?

– Эш хотела поболтать, – говорю я, потирая затылок. Непривычно иметь от них секреты, но и обсуждать Аширу как-то не хочется.

– И как она? – интересуется Лео. Я пожимаю плечами. К счастью, больше они ничего не спрашивают.

Мы бредем к набережной. Сентябрьское солнце, танцующее на воде вспышками и россыпью блесток, пригревает даже вечером. Улыбаясь, я окидываю взглядом распростершийся по обеим сторонам реки город с его небоскребами и бизнес-центрами, которым, кажется, уже под тысячу лет. Обожаю Лондон. Сколько в нем жизни, сколько возможностей, сколько идей – как тут не повеселеть? Отодвинув разговор с Эш на задворки сознания, я подбегаю к металлическому парапету и перевешиваюсь через край. Ноги отрываются от земли и болтаются в воздухе, подо мной расстилается грязноватая отмель, в лицо бьет свежий ветер, долетевший до здешних мест с моря. Пара секунд – и рядом со мной Роуз, а вот и Лео усаживается на парапет. Мы молча разглядываем город, в котором живем. Мне особенно не доводилось путешествовать, но я и так знаю, что лучше Лондона места не найти. Здесь я чувствую себя неуязвимым воином многомиллионной армии.