litbaza книги онлайнСовременная прозаЛюбовный саботаж - Амели Нотомб

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 15 16 17 18 19 20 21 22 23 ... 25
Перейти на страницу:

– Ладно, я хочу, чтобы ты пробежала двадцать кругов по двору без остановки.

Задание показалось мне очень легким. Я тут же сорвалась с места. Я носилась как метеор, сама не своя от радости. После десятого круга мой пыл поубавился. Я еще больше сникла, когда увидела, что Елена совсем не смотрит на меня, и неспроста: к ней подошел один из нелепых.

Однако я выполнила свое обещание, я была слишком честна (слишком глупа), чтобы схитрить, и предстала перед Еленой и мальчишкой.

– Всё, – сказала я.

– Что? – снизошла она до вопроса.

– Я пробежала двадцать кругов.

– А… Я забыла. Повтори, а то я не видела.

Я снова побежала. Я видела, что она опять не смотрит на меня. Но ничто не могло меня остановить. Бег делал меня счастливой: моя страстная любовь могла выразить себя в этой бешеной гонке, и пусть я надеялась напрасно, мое рвение все равно увлекало меня вперед.

– Вот, пожалуйста.

– Хорошо, – сказала она, не обращая на меня внимания. – Еще двадцать кругов.

Казалось, ни она, ни нелепый даже не замечают меня.

Я бегала. В экстазе я твердила себе, что бегаю ради любви. Одновременно я чувствовала, что начинаю задыхаться. Хуже того, я припомнила, что уже говорила Елене о своей астме. Она не знала, что это такое, и я ей объяснила. Это был единственный раз, когда она слушала меня с интересом.

Значит, она приказала мне бегать, зная, чем мне это грозит.

После шестидесяти кругов я вернулась к моей возлюбленной.

– Повтори.

– Ты помнишь, что я тебе говорила? – робко спросила я.

– Что?

– У меня астма.

– Думаешь, я бы приказала тебе бегать, если бы забыла об этом? – ответила она с полным равнодушием.

Покоренная, я вновь сорвалась с места.

Я не отдавала себе отчета в том, что со мной происходит. В голове у меня стучало: «Ты хочешь, чтобы я топтала себя ради тебя? Прекрасно. Это достойно тебя и достойно меня. Ты увидишь, на что я способна».

Слово «топтать» было мне по душе. Я не увлекалась этимологией, но мне слышался в нем топот копыт, это были копыта моего коня, а значит, мои настоящие ноги. Елена хотела, чтобы я топтала себя ради нее, значит, я должна уничтожить себя этим галопом. И я бежала, воображая, что земля – это мое тело и что я топчу его, повинуясь моей любимой, и буду топтать, пока не затопчу до смерти. Я улыбалась, думая об этом, и неслась все быстрее.

Мое упорство удивляло меня. Езда на велосипеде – верховая езда – натренировала мое дыхание, несмотря на астму. И все же я чувствовала приближение приступа. Дышать было все труднее, боль становилась невыносимой.

Елена ни разу на меня не взглянула, но ничто, ничто на свете не могло меня остановить.

Она придумала это испытание, потому что знала, что у меня астма: она и не подозревала, как была права. Астма? Пустяк, мелкий изъян организма. Главное – она приказала мне бежать. И я благословляла скорость, это была доблесть, герб моего коня, – просто скорость, цель которой не выиграть время, а убежать от времени и всего, что оно за собой тянет, от трясины безрадостных мыслей, унылых тел и вялой, бесцветной жизни.

Ты, Елена, ты была прекрасна и медлительна – быть может, потому что ты одна могла себе это позволить. Ты всегда шагала неторопливо, словно затем, чтобы позволить нам дольше любоваться тобой. Ты, наверняка того не ведая, приказала мне быть самой собой, то есть стать вихрем, безумным метеором, опьяневшим от бега.

На восемьдесят восьмом круге свет помутился у меня в глазах. Лица детей стали черными. Последний гигантский вентилятор остановился. Мои легкие взорвались от боли.

Я потеряла сознание.

Я пришла в себя дома, в постели. Мать спросила меня, что произошло.

– Ребята сказали, что ты бегала без остановки.

– Я упражнялась.

– Пообещай мне больше так не делать.

– Не могу.

– Почему?

Я не выдержала и все рассказала. Мне хотелось, чтобы хоть кто-нибудь знал о моем подвиге. Я согласна умереть от любви, но пусть об этом узнают.

Тогда мать начала объяснять, как устроен мир. Она сказала, что на свете встречаются очень злые люди, которые в то же время могут быть очень привлекательными. Что если я хочу, чтобы такой человек полюбил меня, то должна вести себя так же жестоко, как он.

– Ты должна вести себя с ней так, как она ведет себя с тобой.

– Но это невозможно. Она меня не любит.

– Стань такой, как она, и она тебя полюбит.

Эти слова не нашли отклика в моей душе. Мне казалось это нелепым: я не хотела, чтобы Елена стала похожей на меня. На что нужна любовь-зеркало? Однако я решила последовать маминым советам, просто ради эксперимента. Я рассудила, что человек, научивший меня завязывать шнурки, не может дать глупый совет.

К тому же подвернулся удобный случай проверить новый метод на практике.

Во время одной битвы союзники захватили в плен главу немецкой армии, некоего Вернера, которого нам до сих пор не удавалось поймать и который казался нам воплощением Зла.

Радости нашей не было предела. Теперь он у нас попляшет. Мы покажем ему, где раки зимуют.

Это означало, что мы сделаем с ним все, на что способны.

Генерала связали, как батон колбасы, и заткнули рот мокрой ватой (смоченной в секретном оружии, разумеется).

После двух часов интеллектуальной оргии, когда мы изощрялись в угрозах, Вернера затащили на верхушку пожарной лестницы и подвесили на четверть часа над пустотой на не слишком прочной веревке. По тому, как он извивался, было ясно, что у него чудовищно кружится голова.

Когда его втащили на площадку, он был весь синий.

Тогда его снова спустили вниз и подвергли классической пытке. Его на минуту окунули в секретное оружие, а потом над ним потрудились пятеро прекрасно накормленных блюющих.

Все это было хорошо, но мы так и не утолили жажду крови. Ничего больше не приходило нам в голову.

И я решила, что мой час настал.

– Подождите, – проговорила я таким торжественным голосом, что все стихли.

Я была самой младшей в армии, и на меня смотрели снисходительно. Но то, что я сделала, возвело меня в ранг самых свирепых бойцов.

Я приблизилась к голове немецкого генерала.

И произнесла, как музыкант, объявляющий «allegro ma non troppo»:

– Стоя и без рук.

Голос мой был сдержанным, как у Елены.

И я это сделала, попав Вернеру прямо между глаз, которые он вытаращил от столь неожиданного унижения.

Пробежал легкий ропот. Такого никогда раньше не видели.

1 ... 15 16 17 18 19 20 21 22 23 ... 25
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?