— Может, она и их шантажировала, — сказал дядя Шерринфорд. — Мы не спрашивали.

И тут Шерлоку пришла в голову мысль. Он рассмотрел ее со всех сторон, проверяя, не упустил ли чего. Это была очень важная мысль, и ему хотелось убедиться, что он все понял правильно, чтобы не сболтнуть глупость.

— Судя по вашему рассказу, — задумчиво и осторожно начал он, — тайна, которую вы хранили, касается моего отца и нашей ветви семьи. Мне кажется, что если бы этот секрет открылся, дурная слава вас бы не коснулась. Пострадали бы только мы… и особенно отец.

Тетя Анна улыбнулась Шерлоку, потянулась к нему через стол и погладила его по руке.

— Благослови тебя Бог, Шерлок, — сказала она. — Мы не могли допустить, чтобы с Сигером случилось такое несчастье. Он — наш ближайший родственник. Они с Шерринфордом вместе выросли. Мы не могли отойти в сторону и позволить, чтобы его опозорили. Я помню, как он гордился своим мундиром. Разве можно было у него это отнять?

— Но вы позволили миссис Эглантин распоряжаться в вашем доме и столько страдали из-за нее.

— Господь всем посылает испытания, — сказал дядя Шерринфорд. — Он проверяет нас, и мы должны быть к этому готовы.

— А что еще мы могли сделать? — спросила тетя. — Сказать этому ужасному мистеру Харкнессу, что отказываемся платить, и ждать, когда нашего родственника опозорят? Мы не смогли бы так.

Шерлок перевел взгляд с тети на дядю. Он понял, что его мнение о них полностью изменилось. Их манеры, маленькие слабости и привычки уже не казались ему замшелыми пережитками уходящей эпохи, теперь он видел их живыми, чувствующими людьми. Он пытался представить себе, как его отец и Шерринфорд вместе играют в детстве. Как тетя Анна, молодая, в пышном праздничном платье, танцует на свадьбе его матери и отца. И понял, что у него получается.

— Спасибо, — сказал он. — Я благодарю вас от имени моих родителей, которые по разным причинам не могут сказать этого лично.

— Это меньшее, что мы могли сделать, — откликнулся Шерринфорд.

— Нет, — возразил Шерлок. — Это был благородный и самоотверженный поступок с вашей стороны.

— А теперь, — сказала тетя Анна, — мне нужно найти новую экономку. Кто-то должен заниматься домашними делами, да и горничные так легкомысленны, что за ними нужен глаз да глаз.

— А мне надо навести порядок в библиотеке, — добавил дядя Шерринфорд. — Это займет некоторое время.

Они встали из-за стола. Тетя еще раз улыбнулась Шерлоку, а дядя рассеянно взмахнул рукой, и они оба ушли.

— Хорошие люди, — заметил Мэтти.

— Не то слово.

— И что ты теперь будешь делать?

Шерлок задумался.

— Я бы хотел повидаться с Амиусом Кроу. Он должен знать о том, что здесь произошло. Кроме того, ему нужно рассказать о тех американцах с рынка, которые искали его.

Мэтти кивнул.

— И он может посоветовать, что делать, если Джош Харкнесс объявится снова, чтобы содрать с тебя шкуру, — сказал он. — Да и неплохо бы повидаться с Вирджинией.

Шерлок уставился на него, но Мэтти с невинным видом отвел взгляд.

— Тебе не обязательно ехать со мной, — ровным голосом сказал Холмс. — Лучше Альберта покорми.

— Он всего лишь мерин, — возразил Мэтти. — Там, где я его оставил, полно травы. Это все равно как если бы меня оставили в кондитерской. Будет жрать, пока бока не раздуются, а потом уснет.

— Как ты думаешь, лошади могут скучать? — спросил Шерлок. — Ну, когда пасутся в поле.

Мэтти удивленно вскинул брови:

— Никогда об этом не задумывался. Они вроде бы не против. Может, они все это время размышляют о судьбах мира и порядке вещей или, наоборот, не думают ни о чем, кроме травы у себя под носом. — Он нахмурился. — А вот ты думаешь слишком много. Тебе еще никто об этом не говорил?

Они вышли на залитый солнцем двор. Холмс взял в конюшне еще одну лошадь, и приятели направились через поле к дому Амиуса Кроу и его дочери.

Всю дорогу Шерлок пребывал в полном душевном раздрае — он и волновался, предвкушая встречу с Вирджинией, и все еще находился в замешательстве после известия об отце. Всю свою жизнь Шерлок видел в нем сильного, веселого и любящего весь мир человека, но теперь понял, что это лишь маска и за ней скрывается личность, полная противоречий.

Он не мог не размышлять о том, врожденная ли это болезнь или ею можно заразиться, как инфлюэнцей.[3]

Когда они подъехали к небольшому сельскому дому, Шерлок заметил, что лошади Вирджинии нигде не видно.

— Сандии нет, — сказал он. — Значит, Вирджиния отправилась на прогулку.

— Поехали искать? — предложил Мэтти.

Шерлок сердито взглянул на него.

— Сначала заглянем в дом, — ответил он мрачно. — Прошло уже полчаса с тех пор, как ты поел — наверное, ты снова голоден.

— Наверное, голоден, — согласился с ним Мэтти.

Они спешились и привязали лошадей к забору. Подойдя к дому, Шерлок почуял неладное, но не сразу понял, что именно его насторожило. Вещи, которые обычно лежали у порога — инструменты, грязные сапоги, — куда-то исчезли.

Дверь, как ни странно, была закрыта. Шерлок постучал, охваченный странным предчувствием беды. Его мысли снова вернулись к услышанному разговору. Тогда, на рынке, он подумал, что американцы хотят обратиться к мистеру Кроу за помощью. Неужели он ошибся?

Ответа не было.

Шерлок постучал снова. И опять тишина.

Он оглянулся на Мэтти. Тот смотрел на него, нахмурившись.

Шерлок толкнул дверь.

В комнате осталась только мебель. И Амиус, и Вирджиния Кроу исчезли бесследно, и вместе с ними исчезло всякое свидетельство того, что они здесь когда-то жили.

Шерлок шире распахнул дверь и вошел в дом. Все здесь было ему знакомо и в то же время казалось чужим. Без привычного беспорядка помещение выглядело гораздо просторнее.

Особенно неприятное впечатление производили голые стены — Шерлок привык, что все они были увешаны схемами и картами. На штукатурке остались отверстия в тех местах, где прежде находились схемы, и это значило, что он действительно попал в дом Амиуса Кроу, а не забрался по ошибке к кому-нибудь из его соседей.

— Похоже, они собрали вещи и уехали, — предположил Мэтти, войдя вслед за Шерлоком внутрь.

— Может, записку оставили? — Холмс обвел рукой комнату: — Ты поищи здесь, а я поднимусь наверх.

— На первый взгляд пусто, — сказал Мэтти. — Если бы они оставили записку, та лежала бы на видном месте.

— Может, они не хотели, чтобы записка попалась на глаза случайному человеку. Может, они ее спрятали.