— Отпусти меня, я не хочу… — всхлипывает, а я завожусь от ее покорности. Она просит отпустить, но не сопротивляется. — Не хочу так…

— Как так, котенок? — Веду носом по ее волосам и стягиваю с девочки куртку.

— Хочу быть единственной, а не «запасной»! — уже почти плача, выкрикивает девочка, а я дурею от ее эмоций. От застывших слез и уязвимости, чистоты и наивности. Резко разворачивая Леру к себе, хватаю за платье и под ее испуганный вскрик, отрываю к чертовой матери все пуговицы на платье. А на ней все то же дешевое синтетическое белье, которое мне хочется разорвать и сжечь.

— Какая на хрен «запасная»?! — рычу ей в лицо, стягивая с плеч лямки бюстгальтера, оголяя быстро вздымающуюся грудь. — Ты уникальная, неповторимая, — уже шепчу в губы, а она не отвечает, испуганно вжимаясь в стену. — Мне на хрен не сдалась эта шмара! Забудь о ней, — хватаюсь за резинку ее трусиков и резко дёргаю, разрывая их, оставляя болтаться обрывки на ногах.

— Что ты делаешь? Я не хочу! — Девочка пытается прикрыться, но меня уже не остановить.

— Захочешь! — подхватываю за талию и сажаю на комод, грубо раздвигая ноги, ловко помещаясь между ними. Впиваюсь в сладкие губы, терзая их, кусая и всасывая, вынуждая открыть рот и впустить мой язык. Одновременно накрываю грудь, сжимаю, потираю сосочки, которые отзываются, твердея. Лера всхлипывает и выгибается, кода сжимаю бусинки сосков, хватается за мои плечи и неосознанно их царапает. Нежнее ласкаю языком губы, собирая ее всхлипы.

— Вот уже двадцать четыре часа я думаю только о тебе, — шепчу ей, вновь наматывая ее волосы на кулак, вынуждая откинуть голову. — И хочу только тебя!

Всасываю нежную кожу шеи, царапая ее зубами, сильнее дергаю волосы, вынуждая Леру прогнуться больше и подставить мне грудь. Черт, никогда не думал, что так может вести от девочки! Понимаю, что нужно быть мягче, нежнее, но возбуждение зашкаливает, и я просто не способен тормознуть.

Всасываю сосок, прикусываю и одновременно скольжу пальцами по ее складочкам, нажимаю на клитор и проскальзываю в горячее лоно. Лера пытается сжать дрожащие ножки, но я не позволяю. У меня сводит пах от того, насколько она мокрая и тесная.

— А говорила, что не хочешь… — Ввожу в нее еще один палец, поглаживая стенки влагалища. И, мать вашу, два пальца — это ее предел! Словно заново, лишаю ее девственности! Вынимаю мокрые пальцы и подношу к ее губам. — Открой ротик… — голос сипнет от возбуждения. — Открой! — приказываю, размазываю влагу по ее губам, и проталкиваю пальцы. — Оближи! Попробуй себя на вкус, — Лера краснеет, но втягивает мои пальцы, пройдясь по ним язычком. А я смотрю в ее затуманенные, пьяные глаза и представляю совсем другую развратную картинку с ее сладким ротиком.

Вынимаю пальцы и снова набрасываюсь на ее губы. Одновременно стягиваю штаны вместе с боксерами, ставлю одну ее ножку на тумбу, упираюсь в мокрые складочки и вожу по ним головкой члена.

— Смотри! — Отрываюсь от ее губ, вынуждая смотреть вниз. Девочка закрывает глаза и отрицательно качает головой. — Смотри! — приказываю с рычанием, раскрывая пульсирующей головкой нижние губки. И Лера смотрит, начиная дышать чаще и глубже. Скольжу членом по клитору, чувствуя, как Лера содрогается от каждого моего движения. — Моя нежная девочка, — шепчу я и погружаюсь в нее головкой. Тело сводит от возбуждения и от пьяного взгляда Леры, следящего за тем, как я вхожу в ее лоно. Мне кажется, я кончу прямо сейчас от того, какая она горячая, ведомая возбуждением. Забывая стыд, она рассматривает мой член и то, как я медленно двигаюсь в ней.

Когда я не выдерживаю и вхожу до конца, ее ресницы опускаются, а с губ слетает стон. Останавливаюсь, зажмуриваясь, даю привыкнуть ей, да и себе тоже, желая отсрочить оргазм. Прислоняюсь лбом к ее лбу и рвано дышу в ее губы.

— Ты невыносимо сладкая. Скажи, что принадлежишь мне… — Я знаю, что она только моя, но хочу это слышать. — Скажи… — Ласкаю ее тело, играю с сосками, покручивая, потирая. — Скажи: «Я принадлежу тебе, Артур!» — заставляю ее, делая первый плавный толчок. Злюсь, когда она кусает губы, подавляя стон, дрожит, задыхается, но молчит. Полностью выхожу и вбиваюсь в нее снова, уже резкими толчками. Перехватываю волосы, сжимая их на затылке, вынуждая смотреть мне в глаза.

— Я принадлежу, — глотает воздух, всхлипывает, — тебе, Арту-у-ур! — выкрикивает, и я ускоряю темп.

— Да! — сам задыхаюсь.

Она настолько моя, что мне, сука, страшно от этой моментально возникшей зависимости. С первого взгляда, прикосновения, первого вдоха там, в обшарпанной больнице, я уже подсознательно понимал, что эта девочка МОЯ и для меня. Торможу себя и желание двигаться в ней еще быстрее и жестче. Лера извивается, выгибается, подставляя моим губам розовые набухшие соски, которые я жадно кусаю и тут же зализываю укусы.

Мы растворяемся в этой бешеной дикой страсти, наполняя друг друга эмоциями и похотью в погоне за экстазом и нашим личным раем! Меня ведет от того, как Лера раскрывается, раскрепощается, плавясь в моих руках, отдается мне полностью, превращаясь из котенка в дикую кошку, которая расцарапывает мне плечи и уже сама поддается, вынуждая входить в нее глубже.

— Моя плохая девочка, — усмехаюсь, когда она кусает мои губы.

Все, не могу больше терпеть, с ней нет никакой выдержки. Несколько движений, и ее тугое лоно до боли сжимает член, а мне кажется, что я прямо сейчас начну биться в судорогах экстаза. Запускаю между нами руку, сжимаю пальцами воспалённый клитор, растираю его, вынуждая мою девочку громко стонать и биться в моих руках. Лера кончает, оседая в моих руках унося меня за собой. Выхожу из нее, двигаю рукой по члену и кончаю на ее живот. Мне кажется, я лечу в пропасть, понимаю, что разобьюсь к чертовой матери, но мне плевать — я так хочу.

Проходит пара минут. Мы мокрые и пьяные еще задыхаемся друг от друга, пытаясь прийти в себя. Осматриваю Леру и понимаю, что я животное. Разорвал ее платье и белье, оставив на ее теле багровые засосы, а она устало и смущенно улыбается. Только что стонала и царапалась, отдаваясь мне полностью, а теперь пытается стыдливо прикрыться, и это подкупает. В момент близости со мной она раскрепощается, а после становится той же девочкой, какой была раньше.

— И как я теперь пойду домой? — растерянно спрашивает Лера, глядя на порванное белье и болтающиеся на одной нитке пуговицы. — Это было мое любимое платье, — говорит с сожалением.

Нашла о чем сожалеть! О дешёвой тряпке с рынка, — думаю я, цокая, но вслух не произношу.



— Завтра поедем в магазин и купим тебе много платьев, белья и всего остального.

Срываю с нее обрывки одежды, отбрасывая на пол.

— Не могу. Завтра я целый день работаю.

— Не работаешь, я тебя увольняю с этого места.

Она пытается возразить, но я снимаю ее с тумбы и веду в ванную. Девочка просто еще не знает, что спорить со мной бесполезно, и все будет так, как хочу я.