Выхожу из душа, быстро я, Лиам еще плескается. Сажусь на пуфик напротив будуара, скинув халат, остаюсь в одних трусиках, расчесываю волосы, потом традиционная процедура: наношу крем на шею. Мне тридцать, я ухаживаю за своим телом, пока все хорошо, но не за горами то время, когда появятся морщинкки, наклонившись всматриваюсь в отражение. Да, все-таки есть, в уголках глаз, если приглядеть, можно увидить мимические морщины.

Я волнуюсь. Что будет, когда моя кожа превратится в курагу? Буду я нравится Лиаму или он найдет себе помоложе? Впервые чувствую неувереность в себе, мерзкое чувство. Не хочу думать о пластике, пока не время.

Беру крем для груди и втираю круговыми движениями, хоть здесь у меня полный порядок. Собираюсь с мыслями. Как начать разговор, нужно рассказать о прошлом. Как отреагирует Лиам? Будет ли он считать меня слабачкой? Меня всегда волновало это. В тот ужасный день, в день предательства человека, которого я называла "любимый", поклялась, что никому не позволю считать себя слабее других. И у меня отлично получалось держать "лицо".

На мои руки ложатся пальца Лиама, он не терпеливо отодвигает их в сторону, берет крем и втирает, кружит возле соска. В отражении черные глаза неотрывно следят, как по моей коже бегут мурашки, мне в спину упирается его воставшая плоть и махрое белое полотенце с инициалами DE, не останавливают его возбуждение.

Задрав голову тяну его за шею, он с рыком вторгается в мой рот языком. По волосам Лиама стекают капельки, бегут по торсу, слизываю капельку с темного соска, наслаждаюсь, участившимся дыханием. Пуфик несчадно прожен подо мной. Кажется разговор придется отложить. Лиам подхватывает меня на руки, несет к кровати, осторожно опускает на шелковые простыни.

Стою возле панорамного окна, не переставая улябаться, делаю глоток латте. С появлением в моей жизни Лиама мои вкусы изменились, Черный горький кофе я променяла на следкую жижу щедро приправленную крошками шоколада и корицы. Перед глазами мелькают кадры вчерашнего вечера, его прикосновения до сих пор жгут кожу, а просыпаться в объятьях сильных крепких рук настоящее удовольствие. И это при том, что до него, я терпеть не могла прикосновения.

— Мисс Эванс, к вам мистер Смит, — раздается голос Кейт по селектору. Стараюсь стереть счастливую улыбку и нацепить рабочую, говорю нажимая кнопку на аппарате:

— Пусть заходит, — сажусь на бежевого цвета кресло, закидываю ногу на ногу, покачиваюсь в нем.

— Привет, Ди, — хмурюсь, надо поставить его на место.

— Мисс Эванс, для тебя. Ты потерял возможность называть меня как-то по другому, после того, как мы расстались.

— У тебя счастливый вид, Ди, глаза так и светяться, — с раздражением замечает он, не придав значение моему запрету.

— Со мной ты такая не была, — тяжело вздыхаю, закатываю глаза.

— Ты по-моему не очень переживал наша расстование, легко вскружил голову малышке Кейт.

— Это из-за тебя! Я хотел, чтобы ты приревновала! Думаешь, я каогда нибудь смог бы посмотреть на эту серую мышь?

— Кейт замечательная, мне жаль, что она не прислушалась к моим советам и клюнула на твою смазливую мордашку. — под этим красивым постером нет ничего хорошего, к сожелению. — И так, зачем ты здесь?

— Ты выходишь замуж за этот денежный мешок?!

— Тебя это не касается! — он поднимается с кресла, подходит ко мне, опускается на колени и сжимает мои ноги. Тело вопит от возмущения, от неправильности чужих рук.

— Моя принцесса, не поступай так со мной, я только о тебе думаю, я не могу без тебя, — убираю его руки, откатившись на кресле в сторону, встаю.

— Свободен, Смит. Не заставляй меня выпроваживать тебя с охраной, — засунув руки в карманы юбки-карандаш разворачиваюсь к нему спиной.

— Ты жестокая, Диана. Я перед тобой готов ползать на коленях, а ты отталкиваешь меня. раз так, то ты не оставляешь мне выббора, — мой телефон пищит.

— Посмотри, прикольное видео,

— Видео про милых кошечек меня не интересует.

— Нет, там другое, очень занимательно.

— Посмотрю и ты уйдешь?

— Конечно, — на лице Райана оскал, холодные мурашки бегут по коже. Тянусь к телефону, думаю, что надо запретить ему приходить ко мне. Смотрю в экран, и ужас охватывает меня, возвращая в тот день. Именно сейчас, когда я наконец решила перелистнуть странницу, начать все с начала, разрешить себе быть счастливой, призрак прошлого поднял свою уродливую голову. Как подкошенная плюхнулась в кресло, экран в моих руках затряся, но я не могла отвести взгляд от спины с синими татуировками. Райан наклонился ко мне, убирая прядку в сторону, скользя по шее мягкими ухоженными руками.

— Ты такая миленькая была, хрупкая. Жаль, что я не стал тем первооткрывателем. Подо мной у тебя бы не было такого перекошенного лицо, — перевернув экран вниз, пыталась вернуть себе самообладание.

— Что тебе нужно, Смит? Денег?

— Нет. Мое желание остается прежним, — он кусает меня за шею.

— А не пошел бы ты! — разворачиваюсь и уверенно смотрю ему в глаза, — я уже не та хрупкая наивная девочка, меня просто так не сломать.

— Подумай, моя принцесса, — он обходит стол, возвращается на прежнее место. — Представь, что будет, когда это видео, от анонимного источника попадет в прессу? Я тебе обрисую картину. Тут начнеться такой хаус! Все таблоиды будут пестрить им, — смотрю на лицо, некогда казавшееся мне красивым, теперь оно уродливо. Как я вообще могла связаться с таким слизняком? — Только ленивый не будет обсуждать тебя. А самое прикольное, что найдется тот, кто будет жалеть тебя, — его слова как удар хлыста, меньше всего мне хотелось увидеть жалость в глазах других людей.

— Переживу! Пошел вон! Твой контракт с моей компанией разорван! Убирайся! — во мне закипел гнев. Он хочет заставить шантажом встречаться с ним. Эта сволочь даже с места не сдвинулась. Взяв трубку, заметила, что я забыла выключить кнопку на селекторе, и скорее всего Кейт все слышала. Чертыхнувшись набираю номер охраны.

— А представь, что случиться с твоим отцо?

— Да, Мисс, — слышу голос охранника, но не могу пошевелиться ясно представляя эту картину. — Папочка не сберег принцессу. Он же в больнице сейчас? В Швейцарии? Ели выкарабкался старый черт. И самое интересное, треп Грега нашли с отруубленным членном в канализации. Знала?

— Нет.

— А я постараюсь убедить полицию, что это твоя кровавая вендетта. Случилось то это, после твоего изанасилования. Ну что, малыш? Прикончим папочку? — сердце ломит. Я не могу это допустить. Папа самый дорогой для меня человек. Вешаю трубку.

— Твои условия, — скрипя зубами, сжимаю кожанные ручки кресла.

— Так то лучше, — он победно улыбается. — Ты бросаешь этого гондона Стронга и выходишь за меня. Трахаешься только со мной. Поверь, я сделаю тебя счастливой, — сердце обливается слезами.