Политик должен уметь выступить перед народом, даже когда ему совершенно нечего сказать. Помню, я восхищался способностью Тони за один вечер посетить добрый десяток мероприятий в рамках деятельности партии лейбористов — и на каждом толкнуть речь. Он перемещался с мероприятия на мероприятие вроде бы с целью устного инструктажа, а сам в продуманных и остроумных спичах успевал сослаться на каждую ключевую персону и коснуться каждого существенного момента.

Разумеется, не все его речи были триумфальными. Самый серьезный провал потерпело обращение к членам Женской общественной организации Британии в июне 2000 года. Еще до начала выступления, 31 мая, в дневнике я отметил, что худшей речи Тони сочинять не приходилось. Он взял заведомо неверный тон, а за идеями обратился к Полу Джонсону, корреспонденту «Спектейтора», своему другу и ближайшему стороннику. Сочетание получилось аховое. Речь имела место 7 июня, оратор удостоился нескольких жидких хлопков. В защиту Тони можно сказать лишь одно — событие происходило сразу после рождения его младшего сына Лео, и Тони просто не сумел сосредоточиться. Впрочем, даже самые блестящие ораторы не всегда «чувствуют» аудиторию, и вообще все мы люди, каждому выпадает неудачный день.

Третье качество, необходимое лидеру, зовется харизмой. Отнесение харизмы к разряду благоприобретенных, а не врожденных качеств может показаться странным, однако тут никакой ошибки нет. Даже персоны, лишенные личного обаяния, вроде Михаила Горбачева или Джона Мэйджора, могут обратить на себя внимание уже одним своим высоким положением; Макс Вебер называл это рутинизированной харизмой. Личное обаяние необходимо в качестве основы, сама же харизма расцветает, если политик одарен артистизмом или если в нем погиб актер. Широко известно, что в годы учебы в Оксфорде Тони Блэр имел амбиции поп-звезды; стремление быть на сцене и соответственно в центре внимания уже само по себе является составляющей его харизмы. Под лучами софитов Тони всегда оживлялся. Его отец рассказывал: когда они плыли из Австралии, где он недолгое время читал лекции по юриспруденции, Тони, еще совсем малыш, выделывал па перед всей судовой командой, причем до тех пор, пока у него не съезжал подгузник.

От политика буквально требуется актерское мастерство; политик должен помнить — он всегда на сцене. Во время длинных военных парадов Тони Блэр беспокоился, как бы папарацци не засняли его зевающим или почесывающим нос — знал, что они только этого момента и ждут. Ничего не поделаешь: назвался политиком — не теряй бдительности до конца мероприятия, не дай фотокорреспонденту поймать вожделенный кадр. Нынешние политики в основном понимают, что их поведение куда важнее смысла их же речей. Со времен Ричарда Никсона и по британские выборы 2010 года включительно политиков больше заботило, как бы на лбу не выступил пот, чем как бы в речи не проскочил ляп. И подобные опасения оправданны, ведь избиратели не особенно вслушиваются в смысл речей — избиратели отмечают внешний вид и поведение политика.

Оптимизм — обязательный ингредиент харизмы. Общее правило выборов: побеждает оптимистично настроенный кандидат, проигрывает пессимист. Так Мэйджор проиграл Блэру, Гор — Бушу-младшему, Маккейн — Обаме, Буш-старший — Клинтону. Список можно продолжать. Тони оптимист по природе; людей это подкупает; не портит, так сказать, интерьер и атмосферу гостиных. Если же политику «неловко в собственной шкуре», люди это сразу чувствуют. И не верят тому, кто не верит в себя.

Четвертое качество, необходимое лидеру, — это способность видеть ситуацию в развитии, замечать обстоятельства, скрытые от других. Настоящего лидера врасплох не застанешь. А ведь есть опасность погрязнуть в разработке тактики или бросить все силы на борьбу с конкретным кризисом, вместо того чтобы обозревать события в долгосрочной перспективе. Уже будучи несколько лет премьером, Тони признался: жаль, что в университете ничему такому не учили, очень бы пригодилось для карьеры. Вместо юриспруденции лучше бы он историей занимался. Макиавелли одобрил бы такой выбор. «Что же до умственных упражнений, то государь должен читать исторические труды, при этом особо изучать действия выдающихся полководцев, разбирать, какими способами они вели войну, что определяло их победы и что — поражения, с тем чтобы одерживать первые и избегать последних»[40].

Последователь Макиавелли Джеймс Гаррингтон в своей «Республике Океании» пошел дальше: «Никто не сделается политиком, если не будет прежде историком либо путешественником, ибо политику должно быть ясно, что случится непременно или что может случиться... Тот же, кому неведомо, что уже было, и непонятно, что происходит ныне, не сообразит и того, что будет или что может быть, и такой человек для политики не годен».

Политик живет крайне напряженной жизнью. В период пищевого бешенства[41]кажется, что ему конца не будет, однако способность увидеть этот самый конец очень помогает не потерять голову, даже если подобная участь постигла твоих консультантов. Именно это Гарольд Уилсон имел в виду, произнося свою знаменитую фразу «Неделя — долгий срок в политике». Учитывая частотность повторения данного высказывания, остается только удивляться скромному количеству людей, постигших его смысл. Чувство перспективы подсказывает, что политика циклична, то есть за подъемом следует спад, и наоборот. История, помимо прочего, учит: политика не терпит прямых линий, а значит, в политике не может быть и прогнозируемого развития ситуаций. Всегда присутствует нарушение последовательности, неизбежны сюрпризы; политическому лидеру остается только быть к ним готовым; что не рекомендуется, так это воображать, будто то или иное положение вещей сохранится навечно. В случае с Тони Блэром СМИ каждые несколько месяцев объявляли минувшую неделю худшей в его правлении. Ваш покорный слуга вжился в роль вечного оптимиста, методично уверял самого Тони и команду, что в конце концов все устроится. В 2003 году (очень неблагоприятном для Тони) Билл Клинтон советовал с улыбкой продолжать делать свое дело и надеяться на новый поворот; конечно, выражение «самый темный час» выступало у него как эвфемизм скандала с Моникой Левински.

Наконец — и во многих отношениях это самое главное — успешный лидер просто обязан обладать личным обаянием и гибкостью. Макиавелли советует государю заимствовать качества льва и лисицы, ибо «лев боится капканов, а лиса — волков, следовательно, надо быть подобным лисе, чтобы обойти капканы, и льву, чтобы отпугнуть волков»[42]. Государь, таким образом, должен иметь свирепость льва и хитрость лисицы.

Тони в совершенстве постиг приемы конструктивной завуалированности. На заседаниях он вроде бы и выдавал собственное мнение по тому или иному вопросу — но в такой форме, что смысл сказанного раскрывался лишь спустя изрядное время. Помню, еще когда лейбористы не пришли к власти, Тони в беседе с Джеком Каннингемом освободил его от части обязанностей, которые Каннингем исполнял как член теневого кабинета. Если бы Джек сопоставил сказанное Тони в самом начале получасовой беседы со сказанным им же в самом конце, он бы уяснил посыл. Я-то его уяснил еще на заседании. А вот Джек — нет; до него дошло, лишь когда он переступил порог «логова», где по телевизору как раз сообщали об изменении круга его обязанностей. Так и с другими: у всех складывалось впечатление, будто они «договорились» с Тони, а на самом деле ничего подобного не было.