Так что почему бы и нет? Еще бы с кем из старых друзей встретиться! Хватало же вокруг москвичей! Тот же Сергей Чижевский, к примеру. Как офицер — один из лучших.

Да только где он теперь?

1

Левинзон отнюдь не был глуп. Если в начале он не обратил внимания на убийства, вернее, никак не связал их с собственной персоной, то после гибели Горликова почувствовал — следующим в списке жертв наверняка станет он.

Что тут неясного? Контрреволюция явно перешла к террору, и чем бы ни руководствовались ее представители в выборе, они явно начали с участников погони за Покровским.

Еще с юношеских лет, с времен первой далекой революции, в которой довелось участвовать юным студентом, Левинзон усвоил главное — нет такого человека, которого бы при желании нельзя убить. Вопрос лишь в цене попытки.

Нынешние остатки былого отребья не бросали бомб, совершали преступления тихо, но ведь и объекты нападения были выбраны так, что охрана кому-либо из них не полагалась. Даже комиссару. И что теперь делать?

Самое простое — находиться всегда на людях. Не гражданских, чем помогут обыватели, а у себя, в воинской части. Сюда без боя посторонние не проникнут, а они явно не желают нести потери ради выполнения надуманных и абсурдных приговоров.

Нет у бывших сатрапов жертвенного порыва, каков в избытке имелся у революционеров далекой эпохи! Кишка тонка, потому обречены на проигрыш. Хотя при обреченности могут натворить немало дел.

Пополнять собой списки жертв не хотелось. Пусть Левинзон не достиг каких-то вершин, но как раз сейчас замаячили возможности большой карьеры. Начальство намекнуло на повышение в самом ближайшем будущем. В отличие от старого строя, новый позволял добиться многого. Был бы талант, желание и преданность идеалам революции. Да и вообще, дышалось сейчас намного лучше. Одно слово — свобода.

Вот только разобраться бы побыстрее со всеми, кто мешает нормальным людям жить!

Список почему-то получался настолько велик, что поневоле охватывала злость на страну, где подавляющая часть населения не понимает собственного счастья. Бунтуют, уходят в леса, активно и пассивно выступают против любых партий, не желают платить налоги, даже, страшно сказать, с непонятной тоской вспоминают века угнетения, словно тогда жилось счастливее.

Куда смотрят соответствующие структуры? Не век же прятаться в казармах!

На всякий случай комиссар проверил револьвер, тщательно почистил его, зарядил. Подумал — и добавил к нему «браунинг». Пусть неведомые враги косятся на кобуру, а тем временем кое-что поместится в кармане.

Мелькнула мысль — попросить у командира несколько вооруженных солдат, так ведь не поймут, поднимут на смех. Да и сколько тех солдат нужно для надежной охраны? Полдюжины? Дюжина? Уж пара явно не сделает погоды. Неведомые террористы явно не действуют в одиночку. Тут не обычные пехотинцы нужны, Левинзон знал подготовку бойцов в части, а специалисты своего дела. Кто-нибудь из Совета по борьбе с контрреволюцией, на худой конец — милиция. У нее тоже имеется кое-какой опыт схваток посреди улиц. И охранять они привыкли. В соответствии со своим назначением.

А тут еще какие-то сообщения о демонстрации рабочих. Наверняка вновь происки контриков, старательно баламутящих народ. Того и гляди, придется идти разгонять толпу смутьянов.

Но нет, кажется, обошлось. Никто не беспокоил, не вызывал пехотных солдат по тревоге. Промчался слух, будто туда направилась часть специального назначения, но и только. Видно, шествие горожан так и осталось просто шествием и не переросло в уличные беспорядки. Хорошо. Но что плохо — ближе к вечеру в часть дозвонилась супруга и поинтересовалась — муженек что, так и не собирается домой? И не надо отговариваться дежурствами и делами — она беседовала с начальством и точно знает — сегодня Левинзон абсолютно свободен.

Вот и поговорили! Надо было договориться заранее, упросить командира, чтобы навесил на женины ушки лапшу о важных мероприятиях, невозможных без ее супруга. Теперь-то уже поздно.

— Товарищ комиссар! Вас там на контрольном пункте спрашивают! — прозвучал голос посыльного. — Говорят, из милиции.

Надо же!

По ту сторону ворот чуть в стороне отдыхала тройка запряженных в сани лошадей. Рядышком медленно прогуливалось двое мужчин, еще один так и застыл на козлах.

Судя по коням — зря плачутся милиционеры на бедность. Такую тройку еще поискать.

Завидев вышедшего на улицу комиссара, мужчины шагнули навстречу.

— Здравствуйте. Вы — Левинзон? — спросил один из них, с птичьим носом. И, дождавшись утвердительного кивка, продолжил: — Мы из управления милиции. Видите ли, после убийства Горликова возникло предположение — банда злоумышленников вполне может избрать следующей жертвой вас. Они явно стараются убрать всех, замешанных в погоне за Покровским. Начальство приказало обеспечить вам охрану на то время, которое понадобится для нейтрализации преступников.

Сказанное настолько совпадало с собственными мыслями, что Левинзон невольно похвалил себя за трезвость рассуждений. А славную милицию — за здравый смысл и предусмотрительность. Остается надеяться — вычислить преступников они сумеют так же быстро, как и понять направление следующей их акции.

— Вынужден согласиться с доводами, — ломаться и возражать комиссар не стал. Мол, раз так требуется революции — какой может быть разговор?

— Надеюсь, вы уже освободились? Мы бы прямо сейчас вас и довезли. Заодно сразу наметим, как лучше организовать поручение. Вдруг придется затребовать еще пару-тройку человек?

— Думаете, настолько серьезно?

— В зависимости от расположения домов, подходов и прочего, — пожал плечами милиционер с птичьим носом. — Просто имеет прямой смысл в случае появления банды взять их прямо на месте. По нашим данным, на дело идет не больше четырех человек, перестрелять из засады такое количество — плевое дело.

— Хоть выяснили, кто стоит за этим? — уже направляясь к саням, спросил Левинзон.

Вряд ли имя могло ему что-нибудь поведать, но хочется же убедиться в компетенции соответствующих служб!

— Разумеется. Покровский, — небрежно обронил птиценосый, усаживаясь рядом. — Поехали, Иван!

Сани лихо взяли с места, понеслись по заснеженной улице и на повороте едва не столкнулись со встречными, гораздо более спокойно ковыляющими по направлению к части.

— Нам требуется комиссар Левинзон, — оповестил часового выпрыгнувший оттуда мужчина. — Я из милиции, старший следователь Николаев.

— Так он только что с вашими уехал. — На протянутые бумаги солдат даже не взглянул. — Вон, видите тройку?

Видеть было поздно, тройка уже скрылась в изгибах улиц, но память услужливо подсказала встреченный минуту назад экипаж.

— С какими нашими?