годы Первой мировой войны. В Детройте им предстояло осмотреть Фишер-билдинг, здания Юнион-Траст и Дженерал-Моторс; в Чикаго – Трибьюн-тауэр и, конечно, павильоны, построенные для проведения всемирной выставки «Столетие прогресса»[174]. Первым в плане значился Нью-Йорк, именно там находилось наибольшее количество зданий, обязательных для осмотра. Перечень этих зданий возглавляли Эмпайр-стейт-билдинг и Радио-сити, в то время еще строившийся, за ними следовали Крайслер-билдинг, Вулворт-билдинг и Муниципальное здание Манхэттена. Поскольку проект Дворца Советов ставил ряд сложных задач в области акустики и освещения, в список были включены также крупные американские кинотеатры. В конце концов, Дворец Советов задумывался как главная сцена, где советское правительство будет выступать перед народом. Если в первоначальных указаниях к конкурсу говорилось, что Большой зал Дворца должен вмещать 15 тысяч человек, то затем его размеры решили увеличить – вместимость должна была составить более 20 тысяч человек. Большой зал (огромный купольный амфитеатр) мыслился как основание башни-пьедестала для колосса Ленина[175]. Как объяснял позднее руководитель УСДС, «одной из самых трудных [задач], которые предстояло решить при проектировании Дворца Советов», было «устранение эха» в Большом зале[176]. В поисках нужных образцов комиссия посетила в Нью-Йорке кинотеатры «Парамаунт», «Рокси» и «Эрл Кэррол», проконсультировалась со специалистами компаний Bell и Western Electric[177].

Однако вопросы акустики и освещения, занимавшие членов Архитектурно-технической комиссии, были на втором плане по сравнению с познаниями о возведении фундаментов, которые им предстояло раздобыть. В октябре 1934 года комиссия подписала с фирмой Moran & Proctor предварительный договор, в который вошли обзор, или «критика», плана, уже подготовленного советскими инженерами, а также наброски двух новых планов. Первый из этих двух планов предусматривал применение «новейших методов и оборудования», второй же являлся более дешевым вариантом, позволявшим «провести работы без необходимости использовать дорогое оборудование»[178]. Из отчетов московских инженеров, работавших над Дворцом Советов, понятно, что они уже обладали передовыми знаниями в своей области. В 1935 году инженерная команда УСДС отправила в Moran & Proctor пространный отчет о работах, уже проведенных на стройплощадке для исследования типов почв на участке и для определения на основе полученных данных организации и технологии предстоящих строительных работ[179]. Из документов, присланных в Нью-Йорк, явствует, что, помимо понимания механики грунтов, московский коллектив использовал современные методы инженерного руководства. Например, среди присланных в Нью-Йорк материалов были ленточные диаграммы Ганта, иллюстрировавшие графики работ. Кроме того, при рытье котлована, которое уже шло в Москве в 1935 году, использовались как иностранные, так и советские машины: рядом с экскаваторами немецкой фирмы Orenstein & Koppel там работали и экскаваторы завода «Машиностроитель»[180]. Советские инженеры не были новичками, но они были убеждены, что для возведения такого масштабного здания, как Дворец Советов, необходимы технические знания и управленческие стратегии, которые появились в США в процессе работы над объектами похожей сложности. И в США, и в СССР 1930-е годы были десятилетием больших строек. Переходя от плотин и мостов к небоскребам, американские и советские инженеры и архитекторы стремились преодолеть границы прежних достижений и брались за крупные строительные проекты, часто имевшие не только функциональное применение, но и символическое значение. Карлтон С. Проктор, привлеченный УСДС к работе над московским дворцом, принадлежал к числу лучших в мире экспертов в области масштабного строительства. В 1930-е годы его фирма, основанная в 1910 году и специализировавшаяся на строительстве оснований и фундаментов, участвовала и в работе над крупными объектами в США. Среди них был мост Джорджа Вашингтона, возведенный в 1931 году, тоннель Линкольна (1930 и 1937), плотина Гувера над рекой Колорадо (1937), зона Всемирной выставки в нью-йоркском парке Флашинг (1939), а также мост Золотые Ворота и мост между Сан-Франциско и Оклендом, построенные в 1933 и 1934 годах соответственно[181]. Помимо московского Дворца Советов, в 1935 году фирма Moran & Proctor участвовала в строительстве судоверфи для United Fruit Company в Панаме и плотины над каньоном Мальпасо в Перу (завершены в 1936 году)[182]. В сентябре 1935 года в приказе с грифом «совершенно секретно» председатель Совнаркома Молотов одобрил выплату 18 тысяч долларов фирме Moran & Proctor за помощь в строительстве фундамента для Дворца Советов[183].

На протяжении следующих месяцев Проктор и его команда консультировали относительно Дворца Советов, основываясь на определенных представлениях, сложившихся у фирмы благодаря накопленному опыту работы, прежде всего в Америке. Рекомендации Moran & Proctor основывались на знании американского оборудования, которое сотрудники компании советовали приобрести УСДС[184]. Еще они подсказали способы ускорить продвижение работ. По мнению американских инженеров, рытье котлована можно было бы закончить быстрее, если ввести в план материально-технического снабжения некоторые дополнительные шаги[185]. В Moran & Proctor исходили из предположения, что время и скорость важны, и это действительно было так, хотя в СССР, конечно, руководствовались иными соображениями, чем в Америке. Если в США инвесторы запрашивали у инженеров способы ускорить строительство, чтобы быстрее вернуть вложенные средства и получить прибыль, то в СССР эта логика не работала. Проктор, вернувшись в 1935 году из Москвы, в заявлении для прессы разъяснил эту разницу. Сообщив, что строительство Дворца является частью обширной программы модернизации и реконструкции, развернутой в Советском Союзе, Проктор заметил: «Мы [американцы] не можем позволить себе таких строек. Для них же [советских людей] возведение такого здания имеет экономическое оправдание. Им нужно преодолевать комплекс неполноценности русского крестьянина. И они это делают»[186]. Несмотря на эти очевидные различия между обстановкой в США и СССР, с точки зрения инженерного дела подход к московскому проекту не слишком отличался от того подхода, который был бы применен в Нью-Йорке. Например, в Moran & Proctor порекомендовали сделать для Дворца Советов круглую фундаментную подушку наподобие той модели, которую они использовали десятью годами ранее для строительства здания Нью-Йоркского окружного суда в центре Манхэттена[187].

Проктор был похож на многих других американских экспертов, имевших связи с Советским Союзом в межвоенный период. Он подходил к работе на СССР с сознанием превосходства и технического мастерства собственной страны по сравнению с развивающейся, но все еще «отсталой» Россией. Выступая перед американскими журналистами, Проктор лестно отозвался об Иофане и его команде инженеров. Еще до поездки в Москву в 1935 году он с энтузиазмом говорил о строительстве дворца и о том, как он продемонстрирует свой опыт на стройплощадке в Москве. «Учитывая сложность поставленных задач, с подготовительной работой по исследованию подпочвы советские инженеры справились отлично» – сообщил он газете New York Herald Tribune незадолго до