в узких джинсах, черной майке и с соскользнувшей с плеча бретелькой бюстгальтера.

– Ой, – моргает мать, глядя на Кристи-Линн, словно только что вспомнила о существовании дочери. – С Новым годом, детка! – Слова звучат в тишине хрипло и резко. – Помнишь Джейка из байкерского магазина? Мы праздновали!

Кристи-Линн переводит взгляд на Джейка – высокого и худого, в замызганных джинсах и черном кожаном жилете, но вспомнить не может. Прошлой ночью тут был Рэнди. Завтра будет кто-то еще. Они никогда не остаются надолго.

– Ты поужинала? – спрашивает Шарлен, теребя сумочку, которая вот-вот сползет с плеча.

Кристи-Линн посещает искушение спросить мать, не собирается ли та готовить, но она отказывается от этой мысли. В нынешнем состоянии Шарлен уже почти ничего не соображает.

– Мама, сейчас полтретьего ночи, – устало сообщает Кристин. – Я поела несколько часов назад.

– А, – бормочет Шарлен. Скорее выдох, чем ответ. Вытаращенные глаза смотрят пустым, невидящим взглядом. Скоро она свалится. И Кристи-Линн не хочет, чтобы Джек, или Джейк, или как его там, был в этот момент рядом.

Она решительно слезает с дивана, подходит к матери и берет ее за худую руку.

– Я о ней позабочусь, – бросает Кристин мужчине в грязных джинсах. – Можете идти.

Во взгляде мужчины появляется упрямство, он выпячивает грудь. Но он слишком пьян, чтобы удержать позу, и постепенно приваливается к дверной раме.

– Я что, похож на гребаного таксиста? Мы собирались отметить Новый год.

Кристи-Линн смотрит на него, сдерживая дрожь.

– Примерно через три минуты моя мать упадет на пол, и, если вы не планируете при этом присутствовать, лучше подыскать другое место для празднования.

Ей плевать, что он пьян и собирается обратно за руль или что он вполне может закончить сегодняшний вечер, обернувшись вокруг дерева. Она просто хочет, чтобы он уехал и вечер закончился.

– Ну а ты? – небрежно бросает он, делая шаг вперед. – У меня кое-что есть в машине. Можно…

– Уходите, – резко перебивает его Кристи-Линн. – Немедленно. Или я вызову полицию.

Разумеется, полицию вызвать она не может. Телефон отключен уже несколько месяцев. Но Кристин надеется, что мужчина слишком пьян для дальнейших препирательств.

– Я серьезно. Уходите, или сюда приедут копы.

Он стоит на месте, кажется, целую вечность и разглядывает ее мутным взглядом, словно пытаясь рассудить, стоит она того или нет. Кристи-Линн подается назад и готовится издать душераздирающий крик, если он хоть слегка качнется в ее сторону. Рядом с ним неустойчиво пошатывается ее мать. Скоро придется сделать выбор: удерживать мать от падения на пол или обороняться от говнюка в жилете. А потом он, к счастью, сдается.

– Заносчивая сучка, – бормочет он, распахивает дверь и чуть ли не вываливается за порог. – Передай матери, она мне должна. Повторяю, я не такси.

Несмотря на годы практики, уложить Шарлен Паркер в постель – задача не из легких. Напившись, она начинает плакать, скулить, умолять о прощении и громко всхлипывать. Но между рыданиями и забытьем всегда наступает момент затишья. Этого просвета Кристи-Линн и ждет. С одеждой она не заморачивается, просто укладывает Шарлен прямо в ботинках, накрывает одеялом, выключает свет и ставит мусорное ведро поближе к кровати – на всякий случай.

Кристин уже собирается уйти, когда замечает непривычную пустоту на шее матери. Рука сжимает висящий на груди кулон в виде половинки сердца.

– Мама… Где твой кулон?

Ответа нет, как и любой другой реакции. Кристи-Линн трогает, а потом трясет мать за плечо.

– Мама?

Шарлен приоткрывает глаза и обводит комнату мутным взглядом.

– Что случилось с твоим кулоном? – Голос Кристи-Линн становится жестче, она уже заранее знает ответ.

– Изи-стрит… «Койн…» Что-то там… – невнятно бормочет Шарлен, но Кристи-Линн все понимает.

– Ты заложила свою половину?

– Была должна Мике… – Мать поднимает руку и делает невнятный взмах, а потом роняет ее, словно это крыло подбитой птицы… – Он бы не…

Фраза обрывается, но Кристи-Линн больше и не нужно ничего слышать. Он бы не дал ей больше того, что она сейчас имеет.

– Ох, мама…

Шарлен снова открывает остекленевшие глаза. Она зевает, наклоняет голову, тянется к руке Кристи-Линн и гладит ее, словно щенка.

– С Новым годом, детка.

Внутри у Кристи-Линн поднимается что-то горячее и горькое, когда она расстегивает свою цепочку и смотрит на кулон, потертый после почти трех лет носки. Слова матери эхом раздаются в голове – столь же ясно, как в день, когда их произнесли. «Мы никогда не будем их снимать. Что бы ни случилось, как бы плохи ни были наши дела – мы навсегда останемся двумя частичками одного сердца».

Кристи-Линн сглатывает всхлип. Кулон с удивительной легкостью падает с ее ладони и проскальзывает сквозь пальцы в мусорное ведро. Она сдержала свою часть соглашения, но это неважно. Половина сердца никому не нужна.

Пятнадцать

Свитвотер, Вирджиния.

31 декабря 2016 г.

Дом Мисси находился за гостиницей – старомодный, облицованный деревом коттедж, огороженный с трех сторон аккуратной самшитовой изгородью. Когда пришла Кристи-Линн, уже начал падать снег – большие влажные хлопья покрыли мощеную дорожку к крыльцу.

Мисси открыла дверь с улыбкой на лице и бокалом вина в руке.

– Заходи, скидывай обувь. Только смотри под ноги. «Лего» Натана валяется по всему полу. Тут практически минное поле. Ой, и не приближайся к елке. Я поставила ее еще на День благодарения, и боюсь, сейчас она уже огнеопасна.

Кристи-Линн пошла за ней на кухню. Мисси наполнила бокал и достала из огромного пакета пригоршню сырных палочек.

– Что будешь пить? Есть лимонад, чай, яблочный сок, корневое пиво и спрайт. Ну и вино, если после сегодняшнего обеда ты начала пить.

– Спрайт подойдет.

Мисси подтолкнула пакет с сырными палочками к Кристи-Линн и достала из холодильника газировку.

– Угощайся. Это часть нашей новогодней традиции – китайская и вредная еда. Если захочешь глянуть меню «Лотоса», оно на столешнице. Я обожаю их ло мейн, а мальчики всегда берут рис с креветками.

Кристи-Линн просмотрела меню, пытаясь выбрать между стейком с перцем и курицей с кешью, когда распахнулась задняя дверь, в кухню влетели двое розовощеких мальчишек в шарфах и куртках и направились прямиком к холодильнику.

Мисси повернулась к ним, подбоченившись:

– Эй, вы двое. Никакой беготни в доме. И прежде всего повесьте куртки и вымойте руки. А сначала поздоровайтесь с гостьей.

Парочка синхронно повернулась – младший уставился большими голубыми глазами, а старший очаровательно улыбнулся, демонстрируя отсутствие одного из передних зубов.

– Это Кристиан, – представила Мисси, взъерошив рыжеватые светлые волосы старшего сына. – А маленький нахал с оранжевыми губами и пальцами – Натан. Догадываюсь, кто вскрыл сырные