На этом, господин принц, я заканчиваю письмо; да хранит Вас Господь в добром здравии.

Наполеон.

P.S. — Я отдал приказ генералу Макдональду отправиться в Итальянскую армию с особыми поручениями, которые он сообщит лично Вам».

Молодой человек получил письмо из собственных рук императора, поклонился, вышел, вскочил на лошадь и умчался.

Немного спустя император покинул Донаувёрт и уехал в Ингольштадт. Таким образом, он находился между Регенсбургом и Аугсбургом, то есть в центре событий.

Известно, что Донаувёрт находится от Регенсбурга и от Аугсбурга на разном расстоянии.

Находясь в Донаувёрте, император был в двадцати двух льё от Регенсбурга и только в восьми или девяти льё от Аугсбурга.

Из этого следовало, что Массена получил его распоряжения около пяти часов и смог сразу же начать подготовку к тому, чтобы выступить на следующий день — 18-го на рассвете, в то время как Даву получил приказ только поздно вечером.

Маршалу понадобился весь день 18-го, чтобы сначала собрать свои пятьдесят тысяч человек, затем присоединить дивизию Фриана (во время перехода из Байрёйта в Амберг ей пришлось сразиться с австрийским корпусом генерала Бельгарда[4]и своей стойкостью прикрыть продвижение корпуса, в который она входила) и, наконец, переправить все свои войска с правого берега Дуная на левый, в то время как дивизия Морана продолжала сражаться под стенами Регенсбурга.

Эта армия Бельгарда насчитывала пятьдесят тысяч человек, и необходимо было помешать ей принять участие в предстоящей битве. То была армия из Богемии, и эрцгерцог вызвал ее к себе с целью сосредоточить все силы.

Весь день 18-го маршал Даву употребил для перемещения с правого берега на левый дивизий Сент-Илера и Гюдена, а также тяжелой кавалерии генерала Сен-Сюльписа. А тем временем легкая кавалерия генерала Монбрёна продвигалась вперед, развертываясь веером в направлении на Штраубинг, Экмюль и Абах. Эти действия носили разведывательный характер с целью убедиться в реальной позиции эрцгерцога, так как маршал Даву, как будто ему и его пятидесятитысячной армии не хватало воздуха, инстинктивно чувствовал себя зажатым между венгерской армией, только что потеснившей дивизию Фриана, и австрийской армией, подходившей по ландсхутской дороге.

Встреча всех войск, как мы это видели, должна была состояться на Абенском плоскогорье, в Абенсберге.

Девятнадцатого утром маршал Даву выступил.

Мы не будем рассказывать историю этой знаменитой кампании, а следовательно, не последуем за маршалом, совершившим в окружении грозных врагов великолепный, осторожный и продуманный переход на правый берег большой реки. Мы ограничимся только тем, что проследим за мрачной нитью заговора, имевшего целью выполнить с помощью кинжала то, чему фортуна воспрепятствовала свершиться с помощью шпаги, ружья или пушки.

Среди всего этого гигантского движения мы последуем за Наполеоном, поскольку именно ему грозит наибольшая опасность в связи с событиями, о которых мы рассказали в предыдущей главе.

В ночь с 19-го на 20-е он выехал из Ингольштадта в Фохбург; там он узнал, что после небольшой схватки австрийцы, продвинувшиеся до Абенсберга, — места, которое он назвал пунктом сбора, — были отброшены и плоскогорье, куда должны были прибыть войска маршала Даву, свободно.

Девятнадцатого весь день слышалась пушечная канонада.

Двадцатого в девять часов утра кавалькада императора и всего главного штаба князя Невшательского, предшествуемая гидами, прибыла на Абенсбергское плоскогорье и остановилась в самой высокой части замка, приблизительно в ста шагах от дома пастора Штиллера.

Наполеону предложили войти в дом, но он предпочел остаться на воздухе, на откосе, откуда обозревалась вся местность справа от него до самого Бирванга, слева — до самого Танна.

Впрочем, в результате разговора со своим разведчиком Шликом князь Невшательский принял меры для охраны императора.

Накануне вечером полк, занимавший Абенсберг, получил приказ разместиться в домах, окружающих плоскогорье, разбить лагерь в промежутках между домами и в развалинах старого замка.

Наполеон не замечал, а его озабоченность и не позволяла ему увидеть, что он был окружен группой солдат, следивших за ним. Кроме того, император никогда не заботился о предосторожностях такого рода: это касалось его окружения. Верил ли он в Провидение — как христианин; в судьбу — как мусульманин; в рок — как римлянин, но он подставлял себя пуле врага так же, как и кинжалу фанатика: его жизнь принадлежит Богу, а у того есть на этот счет свои намерения.

По обычаю, ему поставили стол, расстелили карты, представили донесения.

Вот что произошло накануне.

Маршал Даву вышел из Регенсбурга на рассвете четырьмя колоннами: его авангард продвигался слева по большой дороге из Регенсбурга в Ландсхут через Экмюль; две колонны шли по центру двумя проселочными дорогами; наконец, крайняя правая с грузом шла по дороге, тянущейся вдоль Дуная от Регенсбурга до Майнбурга.

В тот же день эрцгерцог Карл, находившийся в Pope, то есть примерно на таком же плоскогорье, как Абенсбергское, возвышающемся одновременно над долиной Дуная и долиной Большой Лаберы — реки, текущей в противоположном Абенсу направлении и впадающей в Дунай в пятнадцати льё выше Регенсбурга, тогда как Абенс впадает в ту же реку в пятнадцати льё ниже, — в тот же день, повторяем, 19 апреля, в то же самое время, когда маршал Даву выполнял полученный приказ двигаться на Абенсберг, эрцгерцог Карл, надеясь застать маршала в Регенсбурге, принял решение выступить и раздавить его своими восемьюдесятью тысячами и пятьюдесятью тысячами солдат армии Бельгарда, которые должны были подойти через Богемию, и, как мы это видели, они действительно подошли после столкновения с дивизией Фриана.

Из этих двух перемещений войск следовало, что Наполеон должен прийти в пустой Абенсберг, а эрцгерцог Карл в пустом Регенсбурге встретится только с полком, оставленным там маршалом Даву. Но в каком-то пункте той диагонали, по которой они двигались, оба левых фланга обеих армий должны были неизбежно столкнуться.

Эрцгерцог Карл следовал по восточному склону холмов, отделяющих долину Дуная от долины Большой Лаберы; маршал Даву шел по западному склону.

В девять часов утра головные части нашей колонны преодолели гребень холмов и перешли с западного склона на восточный.

Дивизия Гюдена, образующая наш крайний левый фланг, выслала далеко вперед стрелков 7-го полка легкой пехоты; они встретились со стрелками князя Розенберга и обменялись с ними отдельными выстрелами. Маршал Даву посчитал эту стычку несерьезной и, пришпорив своего коня, лично прибыл, чтобы отдать приказ обеим колоннам двигаться дальше, а стрелкам — следовать за ними, притворившись, что они отступают.