С таким наставничеством Мария быстро повзрослела. Она переросла свою свиту, но изменение уклада жизни королевских детей произошло только после опалы Флеминг и решения Генриха II выделить дофину собственный двор. Новой наставницей Марии стала Франсуаза д’Эстамвиль, мадам де Паруа, которая в силу своего возраста не представляла угрозы для Екатерины Медичи или Дианы де Пуатье. Она была безопасна с точки зрения сексуальных отношений и очень скучна. Вероятно, юной Марии она казалась ужасной занудой. Непримечательной внешности, безукоризненной нравственности мадам де Паруа славилась своей преданностью, о чем упоминал Шарль в одном из своих отчетов. «Чуть не забыл сообщить Вам, — писал он матери королевы Марии в примечании к письму, — мадам де Паруа справляется настолько хорошо, что лучшего вряд ли можно ожидать, и Вы можете быть уверены, что богослужения проводятся согласно старинным обычаям».

Этим замечанием кардинал намекал на Флеминг, известную своими симпатиями к гугенотам, как во Франции называли протестантов. Это ни с чем не связанное замечание обычно неверно интерпретируется в значении, что Марию хотели воспитать в самых строгих католических традициях, чтобы подготовить ее к царствованию как символ католицизма. В целом широко распространен взгляд на семью Гизов как на «ультра-католиков», которые стремились подчинить политику Франции и Шотландии, чтобы спасти монархии Валуа и Стюартов и избежать угрозы перехода страны в протестантство.

Но это неверное представление. В 1550-х гг., вплоть до середины 1560-х, Гизы ставили свои интересы выше религиозных. Только после 1567 г., когда армия Филиппа II, наследника Карла V, вторглась в Нидерланды для подавления восстания протестантов, а во Франции начала формироваться Католическая лига, призывавшая к крестовому походу против гугенотов, семья де Гиз превратилась в символ яростной защиты католицизма. К тому времени они поняли, что могут защитить свои интересы только с помощью Филиппа II, а поскольку он был убежденным католиком и видел свою миссию в объединении всего христианского мира под знаменем папы, то для них стало важным сделать все возможное, чтобы сокрушить протестантов.

Эта метаморфоза сильно повлияла на Марию после того, как она оказалась в ссылке в Англии. В 1580-х гг. она будет выставлять себя доброй католичкой, которую преследуют исключительно по религиозным мотивам. Но в 1550-х гг. Гизы были politiques, или умеренными, и в равной степени противостоявшими как протестантскому, так и католическому экстремизму. Религия приобрела для них огромное значение только в династическом проекте, поскольку лишь папа римский мог вынести вердикт о незаконности притязаний Елизаветы Тюдор, а значит, подтвердить право Марии на английский престол.

В преддверии девятого дня рождения дофина Генрих II решил, что его сын должен покинуть общий двор, созданный для всех королевских детей, и обзавестись собственными придворными и слугами. Это мало что изменило в жизни наследника, поскольку он, как и остальные дети, все равно должен был следовать за королевским двором. Внезапные и серьезные изменения коснулись лишь должностей слуг и общего финансирования свиты остальных детей, поскольку прислугу и вспомогательный персонал перевели в новую структуру вместе с финансированием. В частности, возник вопрос, должна ли Мария, которая была коронованным монархом и которой скоро должно было исполниться десять, иметь отдельный двор.

Двор дофина отделился в марте 1553 г. Долгие споры по этому поводу шли всю зиму, и 25 февраля отчет кардинала Лотарингского Марии де Гиз был посвящен в основном этой теме. Он начал письмо с хороших вестей о Марии, с которой недавно виделся в Амбуазе. Она «сильно выросла и с каждым днем становится все выше, здоровее, красивее и умнее, а ее добродетели настолько совершенны… насколько это возможно». Никто во всей Франции не мог с ней сравниться. Король так полюбил ее, что «проводит много времени в беседах с ней, иногда по целому часу». Она «способна развлекать его приятным и разумным разговором, как будто она двадцатипятилетняя женщина». Анна д’Эсте, невестка кардинала, говорила то же самое несколькими месяцами раньше. С этого момента — и Мария и сама начала это осознавать — очарование и умение поддерживать беседу стали одними из самых ценных ее качеств.

Далее в письме Шарль обращается к насущным делам. Екатерина Медичи решила не выделять своим дочерям, Елизавете и Клод, отдельных штатов прислуги. Из-за недостатка персонала девочкам пришлось временно спать в ее гардеробной, под присмотром мадам д’Юмьер. Это было неудачное решение. И неудобное для Марии, которая должна была покинуть долину Луары и перебраться в Сен-Жермен, где ее уже ждал двор. Ее сопровождал обычный штат, но вопрос о ее «статусе» после отделения дофина от остальных детей, а также о том, какие помещения она теперь будет занимать при королевском дворе, требовал срочного разрешения.

Шарля заботили не только интересы племянницы. На кону стояла и его репутация, а также интересы семьи, которые пострадают, если «статус» Марии будет понижен. Во главе угла, как всегда, стоял королевский протокол. У Шарля был политический план, сформировавшийся еще в августе, когда Анри Клетен, сеньор д’Уазель, первый постоянный посол Франции в Шотландии и лейтенант-генерал Генриха II, прислал доклад о положении дел в Англии. 6 июля Эдуард VI, единственный сын Генриха VIII, умер от туберкулеза в возрасте пятнадцати лет. Несмотря на попытку его главного советника из числа протестантов, Джона Дадли, герцога Нортумберлендского, оттеснить от трона католичку Марию Тюдор и заменить ее протестанткой, леди Джейн Грей, Мария Тюдор победила. Заговор Нортумберленда провалился — правление Джейн продлилось лишь несколько дней. И 3 августа Мария Тюдор под крики ликующей толпы торжественно въехала в Лондон.

Эти новости вызвали во Франции сильную тревогу. Мария Тюдор была двоюродной сестрой короля Испании Карла V, с которым Генрих II уже два года воевал на границе Нидерландов и в Италии. Более того, она намеревалась выйти замуж за Филиппа II, в пользу которого собирался отречься его отец. Пятидесятитрехлетний Карл был абсолютно больным и изможденным. Пораженные артритом руки короля не могли даже вскрыть письмо; боль была настолько сильной, что Карл молил Бога о скорой смерти. Его сын Филипп был как раз молод и энергичен. Он собирался продолжать войну с Францией, и французские генералы справедливо опасались, что он использует Англию как свою морскую и военную базу. Тревога была абсолютно обоснованной, потому что после женитьбы на Марии Тюдор в 1554 г. и восшествия на испанский престол Филипп похвастался, что в ответ на каждую возведенную французами крепость в Шотландии он построит три на английской стороне границы.

План кардинала был прост, но дерзок. Он предложил, чтобы его племянницу объявили «совершеннолетней», способной исполнять обязанности королевы Шотландии самостоятельно или посредством назначенного представителя. Как правило, королевские отпрыски признавались совершеннолетними в возрасте от пятнадцати до восемнадцати лет, но Мария должна была «вступить в права» королевы «в возрасте одиннадцати лет и одного дня». Для этого следовало уволить нынешнего регента, графа Аррана, которого теперь все чаще именовали ничего не значащим титулом герцога Шательро. Его эгоизм, двуличие и непостоянство вредили французским интересам в Шотландии, а после восшествия Марии Тюдор на английский трон риск оставления его на должности регента только увеличивался.