Теперь он ощущал себя храбрым. Твердым шагом направился Пайод к внушающей страх постройке, сплошь покрытой магическими знаками. Он заберет свою сестру, если не по–хорошему, так силой! Амия должна заплатить за свои проступки. Он подумал о жене, которая страдала от боли. Рана на бедре затягивалась медленно. Боль переместилась

в область живота, и хромала Витра с каждым днем все сильнее. А чем хуже чувствует себя она, тем больше ему достается. Не только ради сестры пришел он сюда — Пайод понимал, что обязан уговорить Три–Глаза вылечить его супругу.

«Все получится, как я задумал», — сказал он себе, сжимая в руке кошель с рупиями.

Остановившись перед дверью, на которой был изображен бог Ганеша, он опять похолодел от страха. Нет, Ганеша — добрый знак, только странно было видеть его на двери колдуньи. Это никак не вязалось с Три–Глаза, которая славилась своим умением наводить порчу, а вовсе не добрыми делами. Он решительно постучал в дверь кулаком. Глухонемая служанка открыла дверь и смерила его взглядом с головы до ног.

— Я — брат Амии! Где твоя хозяйка? Меня зовут Пайод Мадхав.

Должно быть, девушка читала по губам, потому что она кивнула и сделала знак подождать. Дверь закрылась. Прошла минута. Решимость Пайода таяла на глазах. Когда на пороге появилась Три–Глаза, он отшатнулся от нее.

— Это ты, Пайод? Что–то случилось? — хитро щурясь, спросила она.

— Не смейся надо мной, женщина! Ты знаешь, зачем я пришел!

— Твоя супруга не поправилась, я знаю.

— О моей супруге поговорим позже. Для начала отдай мне сестру.

— Если я отдам тебе Амию, она попадет в руки твоей жены, и та ее прибьет.

— Ты не имеешь права держать ее у себя. Это больше похоже на похищение.

— Да что ты? Амия пришла ко мне по доброй воле.

— Ты лжешь!

— Успокойся, Пайод. Я имею право защитить этого ребенка. Твои родители одобрили бы мой поступок, будь они живы.

— Но они умерли, и теперь я глава семьи!

— Именно так. Я не оспариваю твоего главенства. А о судьбе Амии мы можем поговорить в присутствии представителя раджи. Что ты об этом скажешь?

Да, это был хитрый ход. Пайод не мог не знать, что Три–Глаза пользуется благосклонностью всех высших чиновников провинции. Эти псы из высших варн с ее помощью обделывали свои темные делишки. У него не было ни малейшего шанса выиграть дело, если в их с Три–Глаза спор вмешается кто–то из ее покровителей. Хуже того — как бы ему не пришлось платить штраф…

— Не надо. Мы сможем договориться сами, — сказал он уже спокойнее и вынул из–под рубашки кошель. — Вот, здесь сто рупий. Они твои, если ты отдашь мне Амию и согласишься вылечить мою жену.

— Сто рупий за девочку и излечение… Немалая сумма. Мне нужно подумать. Хотя, боюсь, деньги тут мало помогут. Не забывай, Пайод, что твоя жена накликала на себя гнев Черной — Кали. Тысяча золотых слитков не отвратит богиню от намерения отомстить. Входи, посмотрим, что можно сделать.

Глава семьи Мадхавов топтался на месте. Чего только не рассказывали в деревне о доме колдуньи… Стены в коридоре чуть заметно вибрировали. Пайод был очень суеверным, и ему казалось, что он уже видит демонов, которые служат колдунье.

— Ты под моей защитой, — сказала Три–Глаза.

Эти слова убедили его. Пайод нетвердым шагом двинулся за хозяйкой дома. Она привела его в сводчатую комнату, заставленную горшками, пузырьками и флаконами. Тут и там виднелись сухие растения и высохшие тушки животных. С потолка на цепях свисали два скелета. Кости их были скреплены с помощью шарниров. Когда Пайод с Три–Глаза вошли, скелеты закачались, закружились вокруг своей оси.

— Это мои стражи, — сказала Три–Глаза, заметив, что Пайод трясется от страха. — Их заколдовала моя двоюродная

прабабушка, Сонга. Духи их боятся. На каждой косточке начертан магический знак.

Присмотревшись, Пайод и правда увидел на костях красноватые символы. Он подумал о прародительницах Три–Глаза. Этих женщин боялись, ибо могуществом своим они не уступали ни демонам, ни богам. А о колдовской силе Сон–ги слагали легенды. О ней до сих пор говорили почтительно и исключительно шепотом. Пайод судорожно сглотнул.

— Отец рассказывал, что Сонга окончила свои дни при странных обстоятельствах. Она верила, что силой сравнялась с богами, и хотела подчинить их себе, чтобы жить вечно, чем рассердила могущественного Агни1. И вот однажды по дороге в храм она исчезла в огненном вихре. М–да… Но ты пришел не за тем, чтобы слушать истории о деяниях и трагической судьбе моих прабабок–целительниц…

Жестом отогнав воспоминания, она обошла скелеты, нагнулась, достала небольшую шкатулку и поставила ее на стол среди множества рукописей. Оказалось, что шкатулка наполнена рупиями. На глазах у растерявшегося Пайода она стала отсчитывать монеты. Когда на столе появилось тридцать рупий, она подтолкнула их к нему.

— Думаю, это честная сделка. Я плачу тебе эти деньги за свободу сестры и берусь бесплатно лечить твою жену.

У Пайода от удивления отвисла челюсть.

— Не жди, я не изменю решения, — продолжала Три–Глаза. — Я не собираюсь прогонять Амию из своего дома.

— Но как же…

— Послушай меня, Пайод. Я знаю, ты боишься своей жены.

— Это неправда!

— Ты трепещешь перед ней. Все в деревне об этом знают и смеются над тобой, когда ты ходишь в храм молиться. Ты — всего лишь тень своего отца, и мне жаль тебя. Мужчина

В индуизме бог огня.

не должен позволять жене указывать, что и как ему делать. Потеряв власть в семье, ты нарушаешь тем самым мировой порядок, установленный тысячи лет назад, ты подвергаешь опасности свою касту.

Краска стыда залила щеки Пайода. Так значит, над ним все смеются… Значит, он не достоин своей касты, он предает память отца и порочит честное имя Мадхавов…

— Я положу конец пересудам, — заговорил он нетвердым голосом.

— Хотела бы я на это посмотреть! Пайод, если ты не наведешь порядок в семье, то потеряешь и покупателей, и друзей. Родственники от тебя отвернутся, а твои дети станут тебя презирать. Продолжай в том же духе, и скоро окажешься среди попрошаек на грязных улицах Варанаси!

— И что ты мне посоветуешь?

— Разведись с Витрой и возьми себе молодую жену, которая родит тебе детей. Я могу тебе в этом помочь, если хочешь.

— Нет! Ни за что! Я люблю свою жену. Я хочу, чтобы она поправилась.

— Что ж, тогда бери деньги и попытайся усмирить ее гнев, если ты мужчина.

Пайод сгреб со стола рупии. Сделка состоялась. Три–Глаза едва заметно улыбалась. Ей было наплевать на будущее Пайода и здоровье Витры. Отныне Амия принадлежала ей. Можно проводить инициацию.

Амия, которую Три–Глаза спрятала в смежном с комнатой чуланчике, не пропустила ни слова из разговора колдуньи с Пайодом. Услышанное очень ее расстроило. Амии было стыдно за Пайода и всех своих родственников, потому что она тоже носила фамилию Мадхав. Она знала, что часть вины за случившееся лежит на ней, поэтому не смогла сдержать слез. Она подумывала даже вернуться домой, к Витре, чтобы позор поскорее забылся. Три–Глаза пришлось долго, терпеливо и ласково уговаривать девочку одуматься. И Амия смирилась. Ее жизнь и будущее находились теперь в руках старой знахарки. Три–Глаза же решила, что пришло время начать обучение, крепко связав тем самым судьбу девочки со своей собственной судьбой.