Все слышавшие ахнули, названа немыслимая цена. Что же такого можно съесть или выпить на эту сумму? Антоний рассмеялся:

– Это невозможно.

– Пари?

– Пари! А условие?

– Выполнение любого желания.

Триумвир напрягся, мало ли чего потребует царица, но потом подумал, что не бывает еды или питья такой стоимости, если только она прямо тут не выпьет собственную кровь, и согласился.

– Твое желание, Марк Антоний?

Он наклонился к ее уху:

– Ночь с тобой, царица.

– Согласна.

– А твое?

Она лишь лукаво улыбнулась и знаком подозвала верную Хармиону. Выслушав царицу, говорившую по-египетски, та кивнула и через минуту вернулась с кубком какого-то напитка.

Клеопатра поднялась на своем ложе. Все затихли. Царица медленно вытащила из ушка сережку с огромной жемчужиной, стоившей не меньше половины названной суммы, и бросила ее в кубок. Слегка покачивая кубок, она объяснила:

– Это яблочный уксус, жемчуг в нем растворяется. Сейчас жемчужина исчезнет совсем, и я опущу туда вторую.

– Достаточно, ты победила!

Победу признали все, а Антоний смущенно поинтересовался:

– Твое желание?

Клеопатра нагнулась к его уху и что-то сказала. Возлежавшим за столами ближе бросилось в глаза, что Антоний… слегка покраснел, чего за ним не наблюдалось никогда, разве что от гнева, но сейчас вид у бога Диониса был весьма довольный.

Клеопатра пожелала видеть Антония в своей спальне – именно таким было ее условие, оно полностью совпадало с условием самого Антония. Что ж, пари для обоих беспроигрышное, зато многое объяснило присутствующим. Римляне поняли, что богатства они до сих пор и не видели. Каково же состояние этой царицы там, в Египте, если даже здесь она может так легко потратить немыслимую сумму просто ради развлечения?

Антоний думал о другом. Ему предстояло провести ночь с самой загадочной женщиной из всех, которых он знал или о которых слышал. Но ходили слухи, что цена ночи с царицей – жизнь. Не рискует ли он, соглашаясь на такое? Однако Антоний был настолько возбужден и даже влюблен, что готов пожертвовать жизнью ради ночи любви с этой необыкновенной женщиной.

Сама Клеопатра разговаривала как ни в чем не бывало. Она завела речь о планах Антония. Неужели то, что задумал, но не смог осуществить из-за своей гибели Цезарь, так и останется мечтой? Царица говорила о покорении Парфии, которое не удалось Крассу и не успел Цезарь. Марк Антоний не подозревал, что Квинт Деллий под действием винных паров все выболтал, и Клеопатра прекрасно знает о его планах похода на Парфию. Он вздохнул:

– Для этого потребуются большие средства. Армию нужно перевооружить, одеть, ее нужно кормить, поить… да и просто нанять.

– А если деньги будут?

Глядя на позолоту, покрывающую все вокруг царицы, и на кубок, в котором только что растворились многие десятки тысяч сестерциев, Марк Антоний вполне верил, что если захочет Клеопатра, то деньги действительно будут. Конечно, можно было бы и отнять, но теперь отнимать совершенно не хотелось…

Зато он понял другое: его жизни в спальне царицы ничто не угрожает. Зачем вести разговоры о будущем с тем, кого сегодня намереваешься убить?

Покидая пир, Клеопатра напомнила:

– Я буду ждать…

И это были самые желанные слова для Марка Антония.

– Царица… – Хармиона протянула Клеопатре кубок с напитком. Та, кивнув, приняла.

Предстояла бурная ночь с сильным любовником, и царице вовсе не хотелось забеременеть после нее.

Марк Антоний… Рослый, мощного телосложения, с фигурой Геракла, недаром он твердил, что род Антониев происходит от сына Геракла Антония, широколобый, с крепким волевым подбородком, он одновременно поражал всех открытым, благодушным выражением лица и глаз. Большой ребенок, способный завоевать весь мир, но любящий удовольствия. Антоний способен биться до последней капли крови и одновременно обижаться, словно дитя, если не получал то, что хотел. Этот человек мог завоевать мир, но не расчетливо, как сделал бы умный Цезарь, а просто играючи.

Боги всегда помогали потомку Геракла. Он много воевал, никогда не прятался за спины солдат, никогда не щадил себя в боях, но совершенно не умел пользоваться плодами победы. Став правителем огромных богатейших восточных провинций Рима, Антоний не посмел взять у них для себя все, пользуясь только тем, что само плыло в руки. Гораздо больше наживались его помощники.

Марка Антония обожали солдаты, готовые ради своего военачальника отдать жизни не задумываясь. Он красноречив, но не как Цицерон, его речь понятна не только сенаторам, а скорее простым солдатам, она пересыпана грубыми шуточками, зато искренна. Антоний жил, почти не задумываясь над завтрашним днем, получая удовольствие от сегодняшнего. Беда была в том, что он не умел облагораживать и организовывать эти удовольствия, пользовался тем, что есть.

Зато Клеопатра умела. Она сразу поняла, чем взять Нового Диониса. Обычный сильный человек иногда предпочтительней гениального, если его есть кому направлять. Перед Клеопатрой не стоял выбор – Антоний или Октавиан, она уже поняла, что тот триумвир, что в Риме, ей не союзник, хотя врагом его иметь тоже не хотелось бы. Ей нужен Антоний, а чтобы они не сцепились с Октавианом раньше времени, Марка нужно держать подальше от Рима.

Дальше Клеопатра пока не задумывалась, и все же она сидела, держа кубок, но не поднося его ко рту. Хармионе это раздумье не слишком понравилось, что еще придумала хозяйка?

Так и есть, Клеопатра отставила кубок в сторону, не выпив содержимое.

– Божественная… ты давно не была с мужчиной… а Марк Антоний сильный… ты можешь забеременеть…

– Пусть. Это даже хорошо.

– Но, царица, у тебя нет мужа и уже есть сын!

Клеопатра тихонько рассмеялась:

– Мне нужен еще один.

– Зачем?!

– Цезарион один, что будет с династией, если с ним что-то случится? Я не могу родить от Протарха или Аполлодора, от Пшерени или кого-то еще. Ребенок должен быть от человека, облеченного большой властью. Мне нужны несколько детей, Хармиона, чтобы я могла не бояться за династию, ведь я осталась последней из Птолемеев.

Клеопатра знала, о чем говорила, сразу после ужина у Антония ей принесли крошечную коробочку, в которой лежал небольшой лоскут кожи. Человеческой кожи. Царица взяла кусочек в руки и внимательно вгляделась. У скарабея на нем справа была лишняя лапка…

Она понимала, что все равно стоит проверить, но сердце подсказывало, что Пшерени-Птах не обманул, Арсинои больше не существует, сама Клеопатра и ее сын Цезарион последние из рода Птолемеев. Царский род Птолемеев, посаженный на трон Египта по воле Великого Александра, не должен угаснуть, чтобы такого не произошло, у царицы действительно должен быть не один сын, даже если не будет мужа.