«В отсутствие Наполеона главным его агентом во Франции была Жозефина и братья Наполеона, – читаем мы у П. И. Ковалевского. – Дом жены Бонапарта сделался центром блестящего кружка. В нем постоянно обитали лучшие представители тогдашнего парижского общества. Этот кружок на деле доказал свою искреннюю преданность интересам отсутствующего хозяина. Он вербовал ему друзей и приверженцев во Франции, интриговал в его пользу за границей, старался извлечь пользу для Наполеона от всякого случайного политического обстоятельства и организовал могущественную партию, исповедующую ту идею, что спасение Франции единственно только в Наполеоне. Нужно добавить, что жизнь этого кружка шла очень весело и беззаботно, даже разнузданно, и душою всего этого была Жозефина. Деньги лились щедрою рукою, и богиня нравственности смотрела на веселье этого кружка сквозь пальцы. Приятели Наполеона не прочь были, между прочим, пустить в общество и ту идею, что Наполеон является жертвою политической зависти, сосланною в политическую ссылку, подальше от людей, которые в это время обделывают свои дела.

И вот этот мученик за славу родины явился в Париж. Париж не был так увлечен почетом герою Египта, как провинция, но и здесь ему было воздано должное. Главное, однако, для Наполеона заключалось не в народных овациях, торжествах и восхвалении, а в деле. И он принялся за дело. Самые разнообразные партии протянули руку к Наполеону. И он не отталкивал этих рук. Напротив, он схватил все эти руки при лозунге: не нужно больше партий, долой все партии! Идея Наполеона воплотилась в его тосте на торжественном банкете, данном ему народными представителями: „За согласие между всеми французами!“»

Почти сразу же Наполеон становится в центре заговора, имеющего своей целью совершить государственный переворот. Впрочем, все пошло совершенно непредсказуемым путем. Попытка договориться с депутатами миром провалилась, и Наполеону не оставалось ничего другого, кроме как бросить клич своей армии.

«Двери залы заседаний распахнулись настежь, и на пороге показался Бонапарт, окруженный гренадерами. Это вызвало невообразимый хаос. Депутаты повскакали с мест. Некоторые из них устремились к окнам, другие с угрожающими жестами бросились навстречу генералу, осмелившемуся явиться с вооруженною силою в залу заседания. Многие принялись кричать: „Объявим его вне закона!“ – и требовать, чтобы это заявление немедленно же было подвергнуто голосованию. Беспорядок все более усиливался… Возбуждение умов дошло до того, что раздраженные представители перешли от слова к делу и бросились на Бонапарта с кулаками. Взволнованный до крайности Бонапарт, которого, без сомнения, истомили опасения, естественные у человека, поставившего решительно все на ставку в таком рискованном деле, внезапно побледнел и лишился чувств. Солдаты подхватили его на руки и вынесли на свежий воздух, где он тотчас же пришел в себя и сел на коня. По выходе Наполеона из совета пятисот Сийес, человек более покойный и выдержанный, заявил: „Они хотят вывести вас из-под охраны закона, а вы должны вывести их из залы“.

И. Мюрат. Литография Греведона

Наполеон отправился к войскам. В то же время к войскам прибыл и Люсьен Бонапарт и объявил, что большинство совета пятисот люди порядочные, заслуживающие уважения, но в числе их имеется несколько убийц, английских наемников, которые держат всех остальных в страхе; они вздумали умертвить его брата – генерала, на которого возложено было поручение. В войске поднялся крик: „Ура, да здравствует Бонапарт!“ Тогда Мюрат обратился к Наполеону: „Прикажете нам войти в залу заседания?“ „Да, – отвечал ему Бонапарт, – если они будут сопротивляться, колите их насмерть! Да, следуйте за мною, я должен быть для вас сегодня божеством!“ К счастью, эти необдуманные слова, вырвавшиеся у Бонапарта словно в припадке, удалось услышать лишь немногим. „Замолчи же наконец, – сказал Люсьен брату, – уж не воображаешь ли ты, что говоришь с мамелюками?“ Раздалась команда, и гренадеры, предводимые обоими братьями, ехавшими на конях, двинулись вперед… Вскоре зал совета пятисот опустел. Видели, как несколько довольно тучных тел вылетело из окон оранжереи.

Бонапарт, Первый консул

Вечером в этот день Люсьен Бонапарт созвал в Париже верных членов совета старейшин и некоторых членов совета пятисот, которым представлен был проект новой конституции. При этом было постановлено: отменить директорию, исключить 60 членов законодательного корпуса, учредить временное правительство из трех консулов: Бонапарта, Сийеса и Дюко, распустить законодательный корпус, учредить две временных комиссии для пересмотра конституции и законов и выразить благодарность отечества Бонапарту, генералам и солдатам.

Наполеон теперь стал полным владыкою Франции. Однако это стоило ему недешево в буквальном смысле слова. По мнению людей, хорошо знающих дело, этот переворот обошелся ему в полтора миллиона. Было не секретом, что 18 брюмера каждый солдат парижского гарнизона получил от Бонапарта по 12 франков, новый мундир и чарку водки. А сколько роздано было другим, более важным лицам, трудно и сосчитать.

Тем не менее дело было сделано. Наполеон был избран первым консулом, и семья его перебралась в Люксембургский дворец», – констатирует П. И. Ковалевский.

«Власть за мир – таков был безмолвный договор между ним и Францией. Но, чтобы заключить мир, надо было сначала победить – отвоевать Италию: для того ведь он и вернулся во Францию, покинув Египетскую армию как „дезертир“. Долгая война была невозможна как по отчаянному состоянию финансов, так и по слишком сильному в стране желанию мира; надо было нанести врагу внезапный удар, пасть на него, как молния», – пишет Мережковский.

Многих крайне удивило, что Бонопарт, став в мгновение ока фактически первым лицом государства, не выказал никакой робости или смущения перед лицом не столько своих вновь открывшихся полномочий, сколько новых и весьма обременительных обязанностей. Однако Наполеон незамедлительно приступил к вершению государственных дел, продемонстрировав всем, что не только является великим воином и замечательным стратегом, но еще и блестящим государственным деятелем. Он с поразительной скоростью разрешил самые наболевшие внешнеполитические проблемы Франции, не забыв и о внутренних надобах вверенного ему государства.

«Будучи великим военным гением, – пишет П. И. Ковалевский, – Наполеон оказался столь же великим и в деле внутреннего благоустройства государства. Разумеется, выбор консулов, министров и лиц первых важнейших должностей принадлежал первому консулу, – остальных избирают лица, соподчиненные Наполеону, но почти всегда под его контролем и с его ведома. А ведал Наполеон всех и все. И Сийес (тот самый Сийес, что некогда порекомендовал Наполеону прибегнуть к услугам армии для получения власти) был прав, говоря Талейрану после избрания Наполеона: „У нас теперь есть повелитель; он все знает, он все видит, все может“.