«Вооружение» слона (масса, хобот, бивни) дополнял погонщик. На античных изображениях мы видим в его руке кривой шип, при помощи которого он направляет животное. На погонщике шлем и легкая хламида; ноги его беззащитны[28]. Так, очевидно, было легче управляться с животным, однако в результате мы неоднократно встречаемся с рассказами о том, как напавшие на отряд слонов войска в первую очередь ранят или убивают погонщиков и боевое подразделение превращается в беспомощное стадо.

Погонщик имел запас дротиков, которые метал в противника. Возможно, уже в армиях Эвмена и Антигона (во время войны «конфедератов» и «государственников») на слонов вдобавок сажали по стрелку, получавшему хорошую позицию для обстрела противника.

Пирр пойдет еще дальше в вооружении слонов, но об этом — в свое время.

* * *

Итак, в 302 г. завязался узел событий, которые повлекли за собой кардинальное изменение расстановки сил в Восточном Средиземноморье.

К этому моменту расклад противоборствующих сторон был предельно ясен. Фаворитом являлся Антигон Одноглазый, 78-летний царь, который, как казалось, имел больше всех остальных шансов восстановить государство Александра.

Интересно, что в походе великого завоевателя он участвовал лишь на первом его этапе. Переправившись вместе с македонской армией в 334 г. в Малую Азию, Антигон первоначально был главой всех греческих контингентов. В чем заключались его функции и какую он сыграл роль во время первой кампании Александра, сказать трудно. Зимой 334/33 г. царь назначил его сатрапом Фригии[29]. Это была стратегически очень важная провинция, запиравшая проходы из Азии в западную часть Малой Азии. В течении 333 г. контроль над ней был просто необходим для македонян: именно через Фригию шли все их коммуникационные линии, пока Александр не взял Тир и Газу, открыв для себя морские нуги.

Надо сказать, что Антигон блестяще справился со своей задачей, отразив летом 333 г. попытку контрнаступления персидских военачальников из Каппадокии и Пафлагонии. Ему пришлось дать три сражения, в каждом из которых персы были обращены в бегство.

И после 333 г. во Фригии оставались значительные гарнизоны: это можно понять, так как области на севере Малой Азии, а также Каппадокия оставались независимыми.

После смерти Александра Антигон последовательно поддерживал сторонников «конфедерации». В Малой Азии он несколько лет боролся против неутомимого Эвмена, а затем, когда регент Полисперхонт сделал последнего стратегом-автократором Азии, восставшие сторонники Кассандра именно Антигону поручили командование в войне против него.

И Антигон справился со своей задачей. Он медленно теснил Эвмена в пустынные районы восточного Ирана, подкупал его друзей, раз за разом восстанавливал свою армию после очередной трепки и, наконец, отпраздновал триумф зимой 317/16 г. Победа над Эвменом отдала в его руки практически всю Переднюю Азию. Еще более усилило Антигона то, что значительные средства, скопленные Александром и находившиеся в городах Кинле (в Киликии) и в Сузах, также оказались в его руках. С легкостью подавив мятежи одних сатрапов, вынудив других покинуть свои провинции (так, летом 316 г. из Вавилона бежал Селевк, долгое время правивший Нижней Месопотамией), Антигон в 315 г. в Тире объявил себя регентом, недвусмысленно демонстрируя свои претензии на единоличную власть.

В течение остальных 13 лет Антигон приобретал на Западе, зато терял на Востоке. Ему удалось объединить под своей властью практически всю Малую Азию — а это было сложной задачей, так как в свое время здесь получили владения многие авторитетные сподвижники Александра. Он руками своего сына, Деметрия, «освободил» почти всю Грецию, установив там свою гегемонию и находясь в 302 г. всего лишь в шаге от того, чтобы завладеть Македонией. Однако он потерял огромные территории к востоку от Евфрата: в 312 г. Селевк вернулся в Вавилон, разбил наместника Антигона и вскоре объединил под своей властью все земли до границ Индии.

Антигон не чувствовал себя слабее после этой потери: он явно был уверен, что Вавилон находится слишком далеко от эпицентра истории, а власть Селевка над бескрайними просторами «дальних» сатрапий эфемерна. С вавилонским владыкой надеялись справиться без труда после завоевания Македонии и Египта.

Центр государства Антигон перенес из Келен, своей фригийской столицы, в Сирию[30], где построил город Антигонию.

Здесь были армейские склады, лагеря, торговые и ремесленные центры. Здесь же располагались казнохранилища, в которых золота было больше, чем у всех его противников вместе взятых.

Еще одним достижением Антигона и Деметрия стало разрушение «талассократии» Птолемея Египетского. В начале войн диадохов власть над морем была в руках у последнего. Однако уже с 306 г. Деметрий командует не менее, а быть может, и более мощным флотом: по крайней мере, из Греции, из бассейна Эгеиды и с Кипра египтяне были вытеснены. Впрочем, сам Египет Антигону «не давался»: Птолемей отражал и сухопутные вторжения, и комбинированные атаки с суши и моря.

Весной 302 г. Антигон находился в своей новой столице. Он праздновал завершение ее строительства и ожидал известий от сына, уже названного Коринфским союзом гегемоном Греции и во всеуслышанье обещавшего этим же летом освободить Македонию.

О Кассандре мы писали уже немало, поэтому перейдем к другим врагам Антигона.

Царем Фракии был Лисимах, один из бывших телохранителей Александра, прошедший с царем всю Азию и прославившийся некогда тем, что на охоте, устроенной в 333 г. в Сирии, сумел убить самого большого из всех встречавшихся македонянам львов. Долгое время он играл второстепенную роль в войнах между диадохами.

Лисимах в сущности владел только прибрежными районами Фракии: на Эгейском побережье до р. Стримон, а на побережье Понта Эвксинского — до Истра (Дуная). Берега были заселены греками и эллинизированными фракийцами. Некоторые местности, например Фракийский Херсонес (современный п-ов Галлиополи — фактический центр царства Лисимаха) или земли близ Византия, считались благодатными районами, на Эгейском побережье имелись золотые рудники. Однако в целом царство Лисимаха было небольшим и небогатым. К тому же внутренние районы Фракии Лисимах контролировал лишь условно; войны против фракийцев, придунайских скифов, гетов и отпадавших греческих городов являлись главным содержанием его царствования до 302 г. Правда, отсутствие масштабных военных кампаний, сопровождавшихся обычно значительными издержками, привело к тому, что казна Лисимаха к началу конфликта с Антигоном была полна и он смог навербовать значительную — в сравнении с размерами его царства — армию.