С этой минуты Белый не бегал, летал. Все в его руках спорилось. Он даже успел помочь матери перетаскать банки с соленьями в багажник, потом наспех помылся, чмокнул мать в щеку и рванул на станцию.

Дома он был ровно в восемь. Первым делом – звонок домой Алиске.

– А ее нет, Сережа. Я думала, она с тобой, – ответила мать и, подумав немного, сообщила: – Честно говоря, ума не приложу, где ее искать.

Сергей знал ответ на этот вопрос. Сорок минут ему хватило на то, чтобы проглотить бутерброд с колбасой, принять душ, побриться, переодеться в чистые джинсы и рубашку и схватить бумажник. Адрес Юрки ему был хорошо известен.

Юрка открыл не сразу: грохот за дверью стоял невообразимый.

– О, привет! – Хозяин был навеселе.

– Привет. – Сергей вошел, захлопнул дверь.

– Опаздываем!

– Так получилось. Алиска здесь?

– Что? – Юрка покрутил пальцем возле уха: мол, говори громче.

– Алиска здесь? – повысил голос Белый.

– Да где-то тут, – вытянув шею, Юрка оглядел шумное собрание. – Сам ищи. Видал, сколько набилось народу на халяву. Человек сто, не меньше, – похвастался он.

Ну, положим, поменьше, но все равно достаточно для веселья. Сергей огляделся. Как будто в сказку попал. Двухэтажная квартира с винтовой лестницей в центре вполне соответствовала образу избалованного мальчика. Потрясающий комфорт, пьянящий запах кожи, музыка, много знакомых лиц из школы, но на первый взгляд из десятого «Б» никого. Белый взял со стола банку пива, глотнул пару раз и отправился на поиски Алиски.

Среди танцующих ее не было, в гостиной возле экрана тоже. Серега решил подняться наверх. Между первым и вторым этажом большого Юркиного дома он расстался с пустой банкой. В коридоре наверху было менее многолюдно. Сергей толкнул первую дверь. Та не поддалась. Закрыто. Толкнул соседнюю и… из сказки сразу шагнул в жгучий мексиканский сериал. Его Алиска (или теперь уже не его?) целовалась с каким-то незнакомым парнем, да так увлеченно, что никого и ничего вокруг не замечала.

– Извините, я вам не помешал? – вежливо поинтересовался Белый.

Странно, но он не чувствовал никакой ревности. Едва ощутимое чувство досады, не более того.

Алиска встрепенулась, на какой-то миг превратилась в каменную статую, а затем оттолкнула блондина, вскочила с кровати на ноги и, поправляя на себе платье, зачастила скороговоркой:

– Сереж, я не хотела, так получилось, ну клянусь тебе, я тебя только люблю, а он прицепился…

Сергей развернулся и пошел к лестнице. На смущенного блондина он даже не взглянул. Много чести.

– Ты сам виноват!… – кричала Алиска ему в спину. – Если бы ты меня любил, ты бы пришел сюда со мной, и ничего бы этого не было!…

Но Белый ее не слушал. Теперь ему было все равно, как и что она о нем думает. Она ему больше не нужна! Не нужна! И плевать ему на нее и на ее дружка!

Выйдя на улицу, Белый закурил. Дым проник в легкие, приятной прохладой окутал мозг, успокоил кровь, стало легче. Он постоял, подумал: куда идти? Желания заливать горе вином не было и в помине. И он отправился домой.

Где-то в районе одиннадцати раздался телефонный звонок. Мать заглянула к нему в комнату.

– Иди, твоя подружка звонит.

Белый лежал на тахте, щелкал телевизионным пультом, гоняя программы.

– Меня нет, я умер, испарился, исчез, – сказал он медленно, продолжая методично нажимать на кнопку и глядя на экран пустым взглядом.

– Не помирились, значит, – прокашлявшись, сказала мать, подождала и, не получив никакого ответа, пошла к телефону, разбираться.

Вскоре она опять заглянула к нему:

– Сказала, завтра позвонит.

– Пусть звонит, если больше заняться нечем.

– Она мне никогда не нравилась, – вздохнув, сообщила мать.

– Я догадывался, – ответил Сергей, немного помолчав.

Через неделю вся школа была в курсе, что Белый и Алиска рассорились. И весьма серьезно. Но поскольку и он, и она хранили молчание, всем оставалось только строить предположения, какая же черная кошка пробежала между ними.

– Все! Хорэ! У меня уже шифер дымится! – Сергей закрыл учебник и мягким, точным движением бросил его на стол.

Тот приземлился рядом с пособием юного химика.

– Уговорил. Перерыв. – Даша украдкой взглянула на Сергея и сказала то, о чем не хотелось говорить, но сказать было необходимо: – Только мне кажется, что ты уже вполне можешь заниматься самостоятельно. Без моей помощи.

– Как бы не так, – мгновенно отреагировал Сергей и, хитро прищурившись, заявил: – Даже не мечтай, от меня так легко не отделаешься.

Даша задохнулась от нежности к нему. Дурачок! Отделаться! Да она готова на все, что угодно, ради него! Даже оказаться в сумасшедшем доме! Что, в принципе, было не исключено, потому что нервы у нее были ни к черту! И ведь сама на эту пытку напросилась, глупая!

Днем, во время занятий, когда Сережка сидел рядом с ней, ей хотелось протянуть руку и погладить его припухший подбородок. Но она знала, что никогда не позволит себе этого интимного, откровенного жеста. А ночью было еще хуже. Ночью она почти не спала. Все вздыхала, ворочалась, вспоминала: вот он улыбнулся своей неотразимой улыбкой на миллион долларов, вот посмотрел на нее как-то по-особенному… Вот он задумался, нахмурился и снова ей улыбнулся… Она собирала эти крохи внимания, как собирают драгоценный жемчуг, нанизывая их зернышко за зернышком на ниточку воспоминаний. Были среди них и приятные, и пугающие. Даша помнила, что чуть не упала в обморок в первый день занятий.

Она ждала прихода Сергея, как ждут любимый праздник. Прибралась в комнатах, купила торт к чаю (возможно, они в перерыве просто посидят на кухне и поболтают) и, конечно же, больше часа провела перед зеркалом. Все прихорашивалась. Сначала накрасилась поярче, нарядилась броско, распустила волосы по плечам, гладко зачесав их под бархатный ободок, взглянула на себя и испугалась – нет, это не она, а какая-то другая девушка. И тут же побежала умываться и снимать с себя короткую юбку. Может, все это и неплохо выглядело на ней, но совсем не отвечало ее стилю. В общем, дверь она пошла открывать ему в обычных домашних джинсах, хлопковой джинсовой рубашке с туго заплетенной косой. И, как уже было раньше сказано, чуть не грохнулась в коридоре в обморок, увидев его разбитое лицо.

Сердце ее защемило от жалости. Именно в этот момент Даша всей душой остро осознала значение старинной русской поговорки: жалеет – значит любит. Но она каким-то чудом сумела справиться с собой. Скорее всего, интуитивно, где-то на уровне подсознания, вдруг поняла, что он не примет от нее сочувствия. Не в том он настроении, не те у них отношения. Она решила, что шутка здесь будет более уместна. Наплела что-то про Хоттабыча, пришло же такое в голову! Но Сергей оценил это по достоинству. Задрав голову, он рассмеялся громко и искренне, а потом сказал: «Да! С тобой не соскучишься!» С ним тоже.