— Это приказ, – повторяю сквозь зубы, затаскивая в номер дорожную сумку. Устало присаживаюсь на кровать. Черт то с два я пойду куда-нибудь. Пусть развлекается с Ольгой.

***

Два часа. Ровно столько он дал мне отдохнуть. Я уже практически уснула, когда услышала резкий стук в дверь. Собираю себя буквально по кусочкам и иду открывать.

Так и есть. На пороге Егор. Видимо, недавно вышел из душа - еще влажные волосы зачесаны назад. Из одежды на нем темно синие джинсы и белая футболка.

— Ты еще не одета? – вопросительно изгибает бровь.

— Егор, я не пойду, — голос тихий, хриплый, он осекает меня взглядом.

— Нам все еще нужно поговорить, — выставляет ногу в проем двери, когда я пытаюсь ее закрыть.

От волнения ноги наливаются тяжестью.

— Нет. Не нужно.

Получается слишком грубо, но лучше так, чем разрыдаться у него на глазах.

Его устало вздыхает.

— Перестань, пожалуйста, — его взгляд способен растопить даже самое холодное сердце.

Я зажмуриваюсь и оттолкнув его ногу захлопываю дверь. Делаю глубокий вдох, пытаюсь вытравить его запах из легких, пытаюсь взять себя в руки.

Он уходит. За дверью тишина, а на душе кошки скребут. Хочется удавиться или напиться. Нахожу в баре бутылочку виски. Открываю крышку и пью с горла. Кашляю, пытаюсь отдышаться. Алкоголик из меня никакой, а вот истеричка - отменная. Падаю на кровать и глушу рыдания в подушке. Через какое-то время собираю себя по частям и плетусь в ванную. Включаю на полную мощность холодную воду. Такие состояние легче всего бороть стрессом. Вот я и устраиваю его ледяным душом.

Вода помогает взбодриться. Немного придя в себя, переключаю воду на более теплую. Неспешно привожу себя в порядок, и, закутавшись в халат выхожу из ванной комнаты.

Снова стук в дверь. Неужели он? Боюсь, не выдержу на этот раз. Боюсь, что посмотрю в его глаза и сдамся. Решаю игнорировать. Забираюсь на кровать, закрываю голову подушкой. Стук не прекращается. Настойчивый, громкий.

— Ева, открой! – его требовательный голос иголками по коже. Улавливаю незнакомые мне нотки.

— Ева, черт тебя подери, открой эту дверь! Нам нужно поговорить! Хватит прятать голову в песок! – кричит он. Слышится грохот. Словно он всем телом ветел в дверь. Пьяный? Неужели напился?

Приближаюсь к двери. Руки от волнения ледяные. На несколько минут воцаряется тишина. Но я знаю, что он там. За дверью. Я его не слышу, но чувствую.

— Ев-а-а-а, девочка моя, — его голос дрожит. Я слышу его, откуда-то снизу. Приседаю и понимаю, что он сидит на полу, прислонившись спиной к двери. Закрываю рот ладонью, а по щекам во всю текут слезы.

— Открой, пожалуйста, — еще тише, еще жалостливее.

Слышать его таким – больно. Но своей боли я боюсь больше. Сжимаюсь в комочек, вонзаю ногти в ладони. Держись Ева, не смей открывать!

— Просто выслушай меня, — произносит он уставшим голосом. — Мы с Дашкой знали друг друга с детства. В одном классе учились. Сколько помню, она была влюблена в меня.

В груди екает. Не удивительно, что она была влюблена в него с детства. В таком как Егор сложно не пропасть.

— Я к ней, как к другу относился. Когда поступили в институт, несколько лет не виделись. Встретились случайно, спустя четыре года, на одной из студенческих вечеринок. Я тогда набрался хорошо…мы переспали. Она забеременела. И я принял решение жениться, — ухмыляется и замолкает на несколько секунд.

— После свадьбы она потеряла ребенка. Буквально через месяц. Я только что закончил институт, ушел в работу. Дома не бывал, да и, честно говоря, не особо тянуло меня туда. Она дико ревновала, закатывала скандалы. Я еще тогда предлагал разойтись, но она умоляла дать нам шанс. Любила меня, а я как ни старался, не смог. Отправлял ее одну с подругами на отдых заграницу, в надежде, что она найдет себе кого-нибудь. А Дашка только меня видела. Все грезила о ребенке, думала, что хотя бы так сможет привязать меня. Так мы прожили четыре года. Забеременеть она больше не смогла. Мы окончательно отдалились друг от друга. Я решил развестись. Помню в тот вечер, она так сильно рыдала… А меня бесили ее истерики. Я так устал от них. Не мог никак понять, почему она так в меня вцепилась со своей любовью. Дашка кричала, а потом резко в обморок упала, когда я уже был в дверях. Я подумал, что это один из ее выкрутасов. Но в последующем обмороки стали повторяться. Начались сильные головные боли. Я повез ее в клинику. При обследовании обнаружили опухоль в головном мозге. Последние четыре года мы боролись с ее болезнью, — его голос срывается. Он плачет. Тихо, бесшумно. Ударяет затылком о дверь. А я слушаю его, находясь в бесчувственном коконе. Как будто кто-то убавил громкость моих эмоций. Только слезы по щекам текут, сами по себе.

— Бесконечные химии, операция. Добились стойкой ремиссии. Я просто не мог ее бросить, понимаешь? Решил, что буду с ней. Я, как и раньше пропадал на работе. Упорный труд начал давать плоды. Повышение по службе, внеочередные звания, заработок наладился. И вот вроде бы в моей жизни все наладилось. Но вспомнить то мне особо нечего из последних десяти лет своей жизни, — и снова горькая усмешка и тишина. Спустя несколько секунд его голос набирает громкость.

— И когда я уже опустил руки и смирился со своей серой жизнью, вдруг девушка в моем кабинете. Наивная светлая девчонка, - теперь я слышу улыбку в его голосе.

— Смотрю на тебя и не понимаю, как в тебе все это сочетается? Ты словно не из этого мира… Такая свободная, независимая, сильная духом.

Смеется так, с нежностью.

— А глазища твои... — произносит с ухмылкой. — Я на планерке порою боюсь смотреть на тебя. Знаю, если гляну, все мысли врассыпную. Буду, как идиот пялиться, молчать.

Прислоняюсь щекой к прохладной поверхности, прикрывая глаза. Хочу еще этой хрипотцы в его смехе.

— От того говорю с тобой так строго.. как идиот себя веду. Но только так я могу сохранять спокойствие.

Он замолкает. А я словно оцепенение сбрасываю. Поднимаюсь на ноги, вытирая мокрые дорожки с лица.

— Это было с первого взгляда на тебя, Ева. Я просто понял, что, вот оно. Ты мое,