– Климка! – закричала Ксюха. – Куда он в сапогах попёрся, боров?!

– Ему можно, – сказал Клим. – Он из Москвы. Его сам царь позвал. Карлу вашего ловить, скотину.

– Нет здесь никакого карлы!

– Есть!

И только Клим так сказал, Трофим ещё раз ткнул в тряпьё…

И оттуда как кто-то завизжит! А после как подскочит! Махонький, вертлявый, в красном татарском халате, в жёлтой шапке – и как кинется бежать! Трофим – за ним! По лежанкам! Уродки снова принялись орать! Окно закрыли! Погасили свет! Трофим метался наугад, кричал:

– Поубиваю, суки! Где карла?!

И оступился, выронил плошку, плошка упала и разбилась, огонь разбежался по тряпкам, уродки кинулись его затаптывать. Трофим тоже затаптывал. Клим что-то орал, но с другой стороны, возле двери. Это он, понял Трофим, держит дверь, чтобы карла не выскочил, головастый Клим, подумалось Трофиму. Огонь уже затоптали, только было ещё много дыму и совсем темно. Уродки нарочно молчали.

И тут сбоку брызнул свет! Это кто-то распахнул окно, потом туда же подсадили карлу, толкнули – и он провалился в окно – и выпал на ту сторону, исчез. Уродки стали хохотать, все сразу. Трофим кинулся к окну. Окно захлопнулось, опять стало темно. Уродки ещё пуще стали хохотать, хватать Трофима за ноги, за всё, что приходилось. Они хотели повалить его. Где-то сбоку орал Клим, что он поубивает всех. Трофим начал бить кочергой. Просто даже месить, а не бить. Уродки стали с визгом разбегаться. Трофим вскочил и снова побежал к окну, нащупал его в темноте, распахнул, подтянулся…

А пролезть не смог! Окно было очень узкое. Трофим от злости заорал, стал бить по окну кочергой. Но тут к нему подскочил Клим, схватил за руку и крикнул:

– Давай в обход! Через дверь! И на крышу!

Трофим немного унялся. Клим развернул его и потащил к двери. Уродки орали просто несусветно, хватали их, хотели их порвать, сбить с ног… Да не смогли! Клим с Трофимом протолкались, выскочили в дверь, и там Клим заорал:

– Налево! Там чердак! Айда!

И они побежали налево.

Через двойные сени они выбежали на галерею – гульбище – и посмотрели вниз, во двор. Внизу карлы не было, там вообще было пусто. Тогда они глянули вверх – и увидели, что карла ловко, как паук, лезет по стене наверх, на следующий этаж. А там окна были широченные, светличные, карла сейчас в такое вскочит – и ищи-свищи! Клим в досаде закричал:

– Ага! Ну ладно! – и выбежал обратно в дверь, протопал в сенях и затих. Это он, понял Трофим, побежал вкруговую, перехватить карлу в светличных окнах. А Трофим остался. Примерился, встал на перила и глянул наверх. Карла – а чего ему, он лёгкий – лез по стене всё выше и выше, и уже почти добрался до светличных окон. Сейчас оттуда высунется Клим и его сцапает. И сто рублей – Климу. А вот хрен! Трофим размахнулся и ударил кочергой об стену, вбил её между брёвнами и подтянулся. Упёрся сапогом, опять ударил – и ещё поднялся. Стало веселей, Трофим хмыкнул. Карла, будто бы это расслышав, остановился, глянул вниз, увидел кочергу и, соступив немного, ударил по ней сапогом. Кочерга не поддавалась. Трофим засмеялся, вырвал кочергу и замахнулся. Карла проворно отскочил и так же проворно, по-паучьи, полез дальше вверх. Трофим, плюясь, полез за ним. Карла уже лез мимо светличных окон. Сейчас оттуда Клим полезет…

Но Клима пока видно не было. Трофим долез до светлицы, обогнул окно, шапка на нём едва держалась, он поправил шапку. Снизу вдруг послышалось:

– Давай! Давай!

Трофим глянул вниз. Там стояли дворовые девки царицыного чина и кричали. Кому это они – мне или ему, – думал Трофим, упираясь сапогом в наличник.

А карла лез быстро и ловко. Дальше будут чердачные окна, в них карла не просунется, думал Трофим, вот там и возьму его, только бы самому не сорваться.

Снизу, из окна светлицы высунулся Клим, крикнул Трофиму:

– Я сейчас! – и вновь пропал.

Это он побежал на чердак, догадался Трофим. Но чем он там может помочь? Не пролезет он в чердачное окно, там даже карла не пролезет.

Карла уже добрался до чердачных окон и сразу полез дальше, к крыше. Перегнулся и залез туда, пропал из виду. Трофим злобно сплюнул. Снизу закричали:

– Не робей, Москва! Он возле трубы сидит! Давай!

Трофим мельком глянул вниз. Там уже сошлась целая толпа поглазеть. Трофим, усмехнувшись, полез дальше. Снизу зычно крикнули:

– Пыжов! Не подведи!

Трофим опять посмотрел вниз. Перед толпой стоял Зюзин и смотрел, придерживая шапку, на Трофима.

– Пыжов! – снова крикнул Зюзин. – Я тебя как учил?! А ну!

Трофим, уже больше не оглядываясь, долез до крыши, зацепился за неё, повис, как червяк, поболтался, подтянулся и залез. Вот только с него свалилась шапка. Снизу сразу закричали:

– Шапка! Шапка!

Трофим лёг на крышу и громко дышал. В глазах потемнело. Карлы на крыше видно не было.

– Он за трубой! – кричали снизу. – Левей! Давай!

А как давать? Черепица была лакированная, скользкая, ухватиться не за что, черепицу везли из немецкой земли, по три рубля за штуку. Трофим, стоя на коленях, сделал шаг вперёд и поскользнулся. Карла выглянул из-за трубы и засмеялся. Трофим замахнулся кочергой. Зюзин снизу закричал:

– Руби! Заплатим!

Трофим ударил в черепицу, вогнал в неё кочергу, подтянулся. Карла перестал смеяться, отскочил. Трофим ударил ещё – и ещё подтянулся. Карла отвернулся и полез наверх. Карла скользил. Сто рублей скользят, думал Трофим, усмехаясь, убьётся – ста рублей не будет. И ещё раз рубанул, подтянулся – и ещё. Потом ещё. Ещё…

Карла залез на самый верх, на конёк, сел на него и утёрся. Трофим ещё раз рубанул и подтянулся. Карла поднялся и встал на коньке. Трофим дотянулся рукой до конька. Карла сплюнул, пошёл по коньку к голове.

Голова у конька была позолоченная, зубы оскаленные, уши прижаты, грива торчала во все стороны. Карла дошёл до головы, глянул перед собой вниз, во двор – и отшатнулся. Оробел карла, подумал Трофим. Высоковато, что и говорить, – и тоже встал на конька. И, расставив руки, пошёл к карле. Карла стоял к нему лицом и ждал. Трофим подошёл ещё и, мимо карлы, глянул вниз, во двор. Толпы там уже не было – вся толпа стояла в стороне, а внизу, почти возле стены дворца, стояли только стрельцы и держали на растяжку здоровенную холстину, саженей три на три, не меньше. В неё будут ловить карлу. Ну а если карла прыгнет мимо, тогда что? Зачем была вся эта маета? Трофим мягко сказал:

– Васятка! Ты на меня не гневайся. Мне царь-государь велел, – и незаметно подступил на шаг. – Как мне было царя ослушаться? Никак! Вот я…

А сам подумал: только бы не мимо! – и быстро ступил вперёд, ещё шире расставил руки, мотнул кочергой, оскалился! Карла шарахнулся назад – и оступился, сорвался вниз, и полетел, закувыркался, прямо на холстину. Трофим, подступив к коньковой голове, видел, как карлу схватили, скрутили и оттащили в сторону. Потом Зюзин глянул вверх, пожевал губами и резко махнул рукой. Трофим перекрестился – и прыгнул.