Предпосылкой, придававшей Вашингтону решимость завершить подавление режима Саддама Хусейна, являлись международные санкции против Ирака, утвержденные резолюциями СБ ООН. Несмотря на чрезвычайную тяжесть условий этих резолюций и провокационную деятельность иностранных комиссий на территории этой страны (следивших за исполнением указанных резолюций), ее руководство до конца стремилось сохранить выдержку и терпение и не закрывало пути к взаимоприемлемым компромиссным вариантам двустороннего диалога. Даже когда США навязали новую комиссию на основе неприемлемой для Ирака резолюции 1284 Совета Безопасности от 17 декабря 1999 г., содержавшей положения, которые могли быть использованы для еще большего ужесточения санкций, руководство Ирака, стараясь сначала не позволить развиваться процессу подавления иракского суверенитета, только к ноябрю 2002 года изменило свою первоначальную позицию. Причем в этот период российское руководство неустанно рекомендовало Багдаду держаться реалистичного подхода к ситуации. На основе резолюции 1441 Совета Безопасности от 8 ноября 2002 г. в Ирак начали возвращаться международные инспектора и наблюдатели (которые, под предлогом якобы нарушений резолюций СБ ООН со стороны иракского руководства, неоднократно покидали страну).

Однако произошедшие в Нью-Йорке и Вашингтоне 11 сентября 2001 г. террористические акты полностью развязали руки правящим кругам США для реализации своих стратегических агрессивных замыслов — они немедленно приступили к подготовке массированных «ударов возмездия» как по Афганистану, так и по Ираку. Эти объекты были избраны Белым домом произвольно — соответственно своей экспансионистской задаче первого десятилетия XXI века. Если в отношении Афганистана и Саудовской Аравии у Вашингтона еще могли существовать какие-либо аргументы для возмездия, так как штаб-квартира террористической организации «Аль-Каиды», обвиненной в причастности к происшедшей трагедии в США, и Бен Ладена располагалась в горах на территории Афганистана, а сам Бен Ладен происходил из саудоаравийских зажиточных кругов, то в отношении Ирака таковых не было. Более того, саддамовский режим сам вел ожесточенные боевые операции против бенладенских вооруженных формирований на севере страны. Таким образом, нападение на Ирак вызывалось совершенно другой причиной — враждебностью к режиму Саддама Хусейна со стороны правящих кругов США, Израиля и аравийских монархий.

Подготовка к войне против Ирака фактически не прекращалась после завершения «кувейтского кризиса» и операции «Буря в пустыне». Дело в том, что после войны в Персидском заливе 1991 г. и последовавших военных акций в течение 1993-1998 гг. (особенно операции «Лиса в пустыне» (1998 г.), которая по заявлениям американского командования стала «наиболее успешной за всю историю вооруженных сил США») против саддамовского режима применялись новые варианты ведения боевых действий. Они включали хорошо организованное разведывательное обеспечение, детальное планирование, тщательность и высокую интенсивность подготовки наступательных военных операций прежде всего в иракских условиях. Кроме того, совершенствовалось использование космических технологий и спутниковых систем, испытывались новые виды оружия и т.д.{51} Успех новой американской операции против Ирака во многом облегчался постоянным присутствием в зоне Персидского залива группировки ВС и ВМС США и ее постоянной готовностью к боевым действиям в регионе. Еще большую пользу приносили полеты военных самолетов США и Великобритания в южных и северных районах Ирака в соответствии с резолюциями СБ ООН, которые позволяли беспрепятственно, в течение длительного времени вести воздушную разведку по существу всей военной и экономической инфраструктуры этой страны.

Почему такой вопрос возник именно в данное время, когда военные кампании «американского возмездия» на БСВ еще не начались?

Буквально через пять дней после «11 сентября» Дж. Буш в разговоре со своим помощником по национальной безопасности Кандолизой Райс заявил, что «хотя мы и должны сначала разобраться с Афганистаном, нужно будет также предпринять соответствующие шаги и в отношении Саддама Хусейна». 21 ноября (то есть сразу после того, как определился успех операции американского вторжения в Афганистан) иракский вопрос снова «выплыл на поверхность». В этот день, по словам Б. Вудворда, редактора газеты «Вашингтон пост» (в его книге «План атаки»), произошло следующее: «После заседания Совета национальной безопасности Буш отвел министра обороны Рамсфелда в небольшое изолированное помещение и спросил: «Приступили ли в Пентагоне к планированию операции против Ирака и в каком состоянии военный план? Я хочу, чтобы ты занялся этим и чтобы ты все держал в тайне!» — Сразу же после этого разговора, отмечалось в книге, Рамсфелд приказал генералу Томми Фрэнксу разработать план вторжения в Ирак и свержения С. Хусейна. Б. Вудворд сообщил также, что разработка плана долгое время осуществлялась без ведома Государственного департамента и его главы К. Пауэлла. При этом не обращалось внимание на политико-дипломатические дискуссии ни в мировом сообществе, ни в ООН{52}.

Новая военная акция против Ирака получила название «Шок и трепет», и после «благополучного» завершения в декабре 2001 г. военной операции в Афганистане стала быстро нараставшими темпами готовиться вплоть до начала прямой агрессии в марте 2003 г.

Следует отметить, что во имя осуществления любой крупномасштабной интервенции в Персидском заливе вашингтонская администрация проводила диверсифицированную идеологическую и политическую подготовительную работу. При этом преследовались две главные цели: а) запутать мировое сообщество, и в первую очередь государства-объекты будущих своих акций на БСВ, о степени своих намерений и действий в указанном регионе; б) настроить американскую общественность на «волну» антипатии к ряду режимов в Заливе и их опасности для жизнедеятельности США, особенно это касалось Ирака, ИРИ и Афганистана. При этом военная машина и соответствующие силовые и разведывательные службы осуществляли тщательную мобилизационную деятельность. Бывший директор ЦРУ Джеймс Вулси так характеризовал каждый момент: «Пока (до начала операций) Белый дом просто не хотел раскрывать свои планы на будущее».

Если в период подготовки и осуществления операции «Буря в пустыне» в 1991 году США по существу не встретили политического сопротивления в мировом сообществе, то в отношении новой готовившейся военной агрессии против Ирака, даже после террористической акции в Нью-Йорке в сентябре 2001 года, у Вашингтона имелись весьма серьезные международные, да и внутренние проблемы. Конечно, то, что президент Дж. Буш и его ближайшее окружение были готовы напасть на Ирак и без прикрытия со стороны каких-либо резолюций Совета Безопасности ООН, ни у кого сомнения не вызывало.

А между тем, перед американской администрацией стоял весьма серьезный вопрос: сумеет ли Вашингтон сломить негативные настроения в мировом сообществе до такой степени, чтобы склонить наиболее могущественные его государственные субъекты и СБ ООН к непротивлению американской агрессии против одного из крупных и влиятельных государств Арабского Востока, каковым являлся Ирак. Причем и в самой американской администрации не было единства в данном вопросе: глава госдепартамента Колин Пауэлл выступал против силовой акции и чрезвычайного давления на мировой арене, но его голос оказался в меньшинстве перед «ястребами-силовиками», чья команда состояла из таких ведущих лиц государства, как президент Дж. Буш, вице-президент США Д. Чейни, глава Пентагона Д. Рамсфельд, его заместитель П. Вулфовиц, начальник управления Минобороны Р. Перл, помощник президента по национальной безопасности Кондолиза Райс, глава сенатского комитета по международным делам Хелмс и другие.